Чужие грехи
Шрифт:
Мне так захотелось её обнять, что я подалась порыву и сделала это. Она растерянно ойкнула, но в ответ обняла меня тоже. В этот момент как-то, по-особенному поняла, что я очень одинока: без мамы, без Максима, без моего отца.
— Ну-ну деточка, нет причин лить слёзы, поверь мне, не всё так страшно, как кажется сначала.
Степанида Ивановна повела в глубь своей квартиры, и я покорно шла за ней. Пока она готовила чай, уже еле-еле передвигая больные ноги, украдкой смотрела на неё и восхищалась. Всегда помнила её как женщину и человека с достоинством.
Степанида Ивановна с её интеллигентным видом была для меня олицетворением утерянной эпохи своей страны. Таких практически не осталось в России. У меня в детстве не было такой бабушки, а хотелось именно такую.
— Деточка, что у тебя случилось? Ты расскажешь мне? — Степанида Ивановна, положив руку на моё плечо, тихо спросила.
— Расскажу, Степанида Ивановна, только прошу, не осуждайте меня.
— Кто я такая, милая чтобы осуждать тебя? Я не имею такой привычки, это ниже моего достоинства, моя дорогая — осуждать людей. Встретив тебя недавно, поняла, что у тебя случилось какая-то беда. И она, как говорится, на лицо, — по-доброму улыбается мне.
— Да уж, скрыть такое невозможно.
— А надо ли скрывать? Кому какое дело до твоей жизни, все любят засунуть нос и в чужую, не разобравшись в своей.
— С этим сложно поспорить. Теперь я самый обсуждаемый человек среди соседей, знакомых, всех тех, кто так или иначе меня знал или знает. Вот и подружки, неожиданным образом, вдруг решили меня не поддержать, а добить.
— Дорогая моя, подружки, что в наше время, что в современное, крайне ненадёжный элемент. Сегодня подруга, а завтра её съела зависть, и она стала врагом. Но разве это, главное, разве это имеет значение, если ты счастлива?
— Если счастлива… — вздохнула.
— Как я понимаю, к тебе это не относится?
— Да, вы всё верно понимаете, Степанида Ивановна.
— Расскажи, тебе станет легче. Обещаю и клянусь, что всё, что ты говоришь останется в пределах этого дома. Ты же знаешь, я не любительница сидеть на лавках и обсуждать соседей.
Я искренне улыбнулась, так была приятна эта старушка, великолепная женщина, которая обладала неимоверно сильной энергетикой. Как же я соскучилась по ней: по общению, по разговорам, по историям!
— Не знаю даже с чего начать, — вздохнула, пытаясь подобрать слова.
— Ты начни с главного. А я помогу, поддержу, направлю. Мой жизненный опыт поможет нам с тобой решить твои проблемы, уверена.
— Боюсь, разговор долгим будет, вытерпите ли вы меня?
— Ну, во-первых, я никуда не тороплюсь, во-вторых, чая и печенья много. На крайний случай, откроем бутылочку лёгкого красного полусладкого. Тебе же немножко можно, правда?
— Не знаю.
— Я, если честно, тоже не знаю. В твоём положении не была, но уверена, что интернет нам подскажет.
— А вы что, продвинутый пользователь?
— Ха! Ещё какой! Ну, мы отдалились
Я начала рассказывать ей: про встречу с Максимом, про своё одиночество, про долги, которые создал нам Саша, про то, как он требует квартиру, о том, что, скорее всего нам придётся её продать и про многое другое. Пока рассказывала она хмурилась, вздыхала, сначала ругала Максима, даже назвала скотиной. Мне было удивительно слушать это, я улыбалась, так смешно и неожиданно звучало это из её уст.
А потом Степанида Ивановна стала так ругать его, эмоции от услышанного били через край. Но, ровно до того момента пока не рассказала о закрытии долгов. Вот тут она запричитала ещё больше. Всегда сдержанная Степанида Ивановна сейчас словно забыла все правила приличия и сдержанности. Куда всё интеллигентность делась!? Но мне были приятны её переживания за меня.
Когда закончила, несколько минут сидели молча. Я не решилась нарушить это молчание.
— Прежде всего хочу сказать тебе, что по твоей истории можно написать сериал. Зрителям бы зашло, так кажется, в вашем современном мире говорится?
— Степанида Ивановна, не помню, когда последний раз смеялась столько сколько сегодня с вами. Спасибо вам. После разговора стало легче, вы даже не представляете насколько. — Я не лукавила, действительно стало легче, выговорилась.
— Хватит благодарности, надо думать, что делать дальше, — задумчиво сказала она в ответ.
— А разве что-то можно сделать дальше?
— Даша, он, конечно, редкостный мерзавец, но, наверное, и его можно оправдать, не находишь?
— Но ведь он предал меня, обманул.
— Ну предать-то он тебя не предал, а то уж слишком сильно говоришь. Обманул, да, согласна. А кто в нашей жизни не обманывает? Человек очень часто для достижения своей цели идёт на крайности, это я точно знаю, пережив очень многое в жизни. Деточка, ты максималистка, в силу своего возраста, в силу своего характера, но надо быть мягче. Женщину правильная мягкость часто приводит к очень хорошему результату в отношениях с мужчиной. Совершенно понятно, ты обижена, оскорблена, но так ведь жизнь бывает всякое. Взять твоего Максима: в его жизни случилось горе, очень большое горе, умер очень близкий и родной человек, он потерялся в этом горе, и долго не мог найти себя. Я думаю, что ты помогла ему в этом, с тобой он вернулся к жизни и узнал, что такое любовь. Полагаю, ты его первая любовь, и надеюсь, последняя.
— Но последняя — это вряд ли.
— Почему же?
— Ну он молод, ещё может влюбиться.
— А ты этого хочешь? — с улыбкой смотрит на меня, прищурив глаза.
— Чтобы он снова влюбился?
— Да, чтобы он снова влюбился.
Я отвела глаза, потому что не могла смотреть на Степаниду Ивановна и врать в глаза.
— Так хочешь или нет? На самом деле ведь это очень простой вопрос, и на него есть очень простой ответ: либо да, либо нет.
— Нет.
— Тогда мне всё с тобой понятно. Кажется, у наш чай остыл, заварим свежий.