Чужие как свои
Шрифт:
Лусьен растерянно заморгал, совершенно потрясенный эдакими сведениями о своей персоне и еще больше - кошмарными обвинениями.
– Не шпионил я! Особенно для Бруганских Буриков! А сюда полез за ней!
Он кивнул на Настю.
– Ну уж нет, - отмахнулась сыщица, - поищи виноватого в зеркале!
– В любом случае, - признал, наконец, Флур, - мы теперь вместе. Даже если это не входило в чьи-то планы. Например, в мои... А это еще что?!
В безжизненной тишине кладовки раздался шорох. Потом еще и еще, будто стайка крыс копошилась в ворохе тряпья.
Разбираться Дорлан снова пошел
В клетке сидела большая птица. То есть все в ней - пернатое тело размером с откормленного павлина, крылья, серые когтистые лапки - были птичьими, а голова - человечья. Красивая женская голова с короткими черными волосами и бирюзовыми глазами, только размером не больше человеческого кулака. "Птичья" часть тоже впечатляла - перья отливали золотом, небесной голубизной, океанской зеленью, сияли и искрились в свете ламп.
– Разрази меня гром, - произнес Дорлан, - это же сирена!
– Да, - хриплым баском огрызнулась птица, - и эти засранцы ценили меня побольше, чем вашего эльфа!
Маг присел на корточки рядом с клеткой, спросил с неподдельным восхищением:
– Как тебя зовут, красавица?
– Чикитико с Вольных островов.
– Откуда ты здесь?
Птица брезгливо поморщилась:
– Эти купили меня у торговца, темный хотел попробовать сделать зомби из сирены. Открой клетку, человек! Освободи меня!
– Конечно, принцесса!
Дорлан, отчего-то улыбаясь, отворил дверцу и позволил пернатому чуду выбраться на волю. Остальные зачарованно смотрели на еще одну спасенную, причем опасливей всех таращился Лусьен. Наконец не вытерпел, спросил:
– А разве они не завлекают моряков на верную гибель? Мы мимо их островов и близко не ходим...
– Вот еще, - презрительно хмыкнула птица, - нужна нам ваша гибель. Кто нам тогда прислуживать будет?
Настя не раз уже слышала кошмарные байки про сирен, про их особенную магию, которой они завлекают путешественников. Их голос лишает воли, заставляет повиноваться, причем делать это с восторгом. Только, по правде, эта птичка не врет - нет никаких сведений, чтобы пленники погибали. То есть, конечно, со временем умирали, но в основном от старости.
Пернатые были совсем не дураки пожить с комфортом, но руками птицы не оснащены и силой не отличаются. А люди, попавшие в их сети, зачарованные волшебным голосом, за одни только песни соглашались взвалить на себя праведные труды, благодаря которым Вольные острова стали не худшим местом на свете. Рабство, конечно, и есть рабство, но в отличие от некромантов сирены своих работяг не только не умертвляли, но и не мешали им заботиться о своем благополучии. Во вторую очередь, после хозяйского.
– А почему завлекаете одних мужчин?
– не отставал подозрительный Лусьен.
– Вообще-то нам без разницы. Женщины даже лучше, поскольку пьют меньше. Только часто ли на море встретишь женщину? Приходится брать, что есть, но как мужчины вы нам, сам понимаешь, без надобности. Свои есть, нашего народа. Это вы уж потом баек насочиняли, из самолюбия.
Сирена встряхнулась, расправила роскошные крылья и капризно велела:
– Подайте воды!
Волшебных слов вроде "пожалуйста" птичка, кажется, не знала. Но и приказ, вопреки легендам, никто исполнять не бросился. Всхлипнув от досады, Чикитико скорбно, как партизан на допросе, выдавила:
– Будьте так добры...
Дорлан усмехнулся, плеснул в первую попавшуюся миску воды из хрустального графина, и поставил на пол. Глядя, как охрипшая сирена склонилась и принялась по-собачьи лакать, вдруг догадался:
– Работорговцы повредили ей связки. Разве у сирен такой голос? Зато мы в безопасности, никакой магии у нее больше нет.
Птица прожгла его таким горестным, убийственным взглядом, что маг не стал углубляться в рассуждения на эту тему, лишь уверил:
– Не волнуйся, мы вытащим тебя отсюда. То есть постараемся, а там как карта ляжет.
Как только Арман смог подняться на ноги и удержаться на них дольше пяти минут, все засобирались в путь. Ученик некроманта вызвался показать другую дорогу, и ему решили поверить. Терять мальчишке было нечего, кроме собственной головы, которую его новые знакомцы в любом случае успеют снести до того, как с ними разделаются некроманты.
В стене за деревянными панелями обнаружился еще один проход, более просторный и обжитой. Видимо, удобней библиотечного, раз подельники пользовались им чаще.
Наверху лестница упиралась в низкую дверь, запертую на ключ. Разумеется, заранее отобранный у "мажонка". Что-то с шумом обрушилось на той стороне, как выяснилось после - метлы и садовые грабли. Но дверь подалась легко, и беглецы снова оказались на поверхности земли. Да и шум вряд ли наделал тревоги. Подземный ход вывел в маленький дом на задворках Главной площади, в котором хранился уборочный инвентарь.
В дворницкой не было ни души, только шеренга дворников-зомби у стены привычно таращилась мертвыми глазами в потолок. Оставалось всего ничего - вернуться к крепостной стене и перебраться в Торговый город до того, как из-за библиотечных воришек поднимется всеобщая тревога.
Первым шел ученик некроманта - на случай, если на дороге подвернутся мины или другие сюрпризы от его собратьев. Эльфа поддерживала под руку Аврора, стараясь не подать виду, что на самом деле не она, а ее остроухий кавалер нуждается в лишней точке опоры.
Следующим отправили Лусьена, которому его пара страшно не нравилась. Судя по выражению лица, сам бы он мага-вышибалу ни за что не выбрал. Последними, изображая припозднившихся гуляк, пристроились восьмой помощник министра и Настя. Актерские способности у нее всегда были так себе, это еще в Питере шеф говорил, зато Флур каждый раз примерял новую маску с такой легкостью, будто лично Станиславский благословил его на актерскую стезю. Вот и теперь казался пьяненьким, то и дело норовил прикорнуть на плече у "подруги", но не выпускал из виду ни площадь, ни ступени дворца Темной гильдии.