Чужие камни Ноккельбора
Шрифт:
Глухая и нехоженая чаща окружала его. Солнечный свет отражался мириадами искристых зайчиков, еле пробиваясь через густые ветви высоких берез да осин. Векша, согнувшись и жадно вдыхая лесное марево, никак не мог прийти в себя от бега. «Надо дальше бежать» – промелькнуло в его голове что-то упрямое и настойчивое, но толстяк понимал, что сил у него не осталось. Охая, добрался он до подвернувшегося мелкого овражика и съехал босыми пятками по его склону.
Дно ямы было покрыто слоем прошлогодней сгнившей листвы. Векша упал на спину; не переставая жадно дышать, кряхтя, закидал себя листьями и сучьями. «Авось не погонятся, –
Вспомнив о существе в мешке, Векша заскрипел зубами от омерзения. Такого страха он и не представить себе не мог. Куда там альвам с их псами? Отогнать ужасное видение у Векши не получалось. «Откуда нелюди такого вырыли?» – тихо пролепетал он. Дыхание его успокаивалось, а голова прояснялась.
Раздался шорох. Затем нечто мощно и грубо схватило мальчика за ногу и, в мгновение ока, выдернуло из хлипкого убежища. От неожиданности Векша завизжал и попытался пнуть врага свободной ногой. Удар пришелся во что-то жесткое и твердое.
Когда-то это нечто было человеком, хотя Векша и представить не мог, как Такое может существовать и топтать землю Удела. На жилистых, длинных и сильных ногах покоился худой-прехудой человечий торс с ввалившимся до позвоночника животом. Мужской, хотя природные члены, свидетельствовавшие о его мужественности, у него остутствовали. Бугристые, неимоверно раздувшиеся мускулы покрывали руки этого странного существа, делая и без того жуткую тварь еще более неправильной. Однако было нечто, что Векша отказывался понимать и во что не мог поверить его мозг. У существа не было головы. Узкие плечи, переходящие в могучие руки, сходились там, где должна была начинаться шея. Но и ее не было.
Вопя во всю глотку, Векша снова ударил безголового ногой. Существо же, не обращая внимания на удар, резкими и стремительными движениями оседлало мальчика, усевшись ему прямо на живот, и обхватило ладонями шею. Сдавила так, что Векша сразу потерял дар речи и возможность кричать дальше. Он почувствовал, как под давлением жестких пальцев ломается его кадык. Из глаз пошла кровь; рот Векши вновь раскрылся, но даже шипение не могло вырваться из скомканного горла. Воздух более не проникал в его легкие. Векшины руки безрезультатно пытались оторвать от шеи лапы безголового, однако проще было камень пальцами перетереть – ручища твари были твердыми, сильными и, вдобавок, скользкими. Голова Векши дернулась в последний раз. Взгляд юноши залило кровавое марево, и мгновение спустя он испустил дух.
И снова его сознание очутилось во мраке Межмирья. И вновь молча смотрели друг на друга мальчик и тишина. Все было почти, как в прошлый раз. Однако не совсем так. Тьма была зла, и то, что было Векшей, остро чувствовало это. И ощущало оно, что снова фигура во мраке не может провести его душу по сумеречной дороге. Из тьмы пристально вглядывались в мертвеца-неудачника черные, словно дно старого колодца, глаза. Затем Межмирье вздрогнуло, и Векша во второй раз вернулся к жизни.
Глава III
Спало марево. Мальчик чуть приоткрыл глаза
Он снова находился на холме. Вокруг сгущались сумерки. Шелестела листва дуба. Земля была сырой и мокрой после прошедшего недавно дождя. Краем глаза увидел Векша, что возле корней образовалась мерзко пахнущая темно-красная лужа, а по влажному воздуху разносился запах тухлятины. Где-то прокричала лесная птица и тут же испуганно смолкла.
Каменноликие собирались в путь. Они навьючили лошадей и теперь тихо переговаривались. Векша сидел под деревом, закрыв голову руками, и лихорадочно дышал. «Пожалуйста… пожалуйста… Не надо больше!» – снова и снова повторял мальчик про себя одну и ту же фразу. Ничего он так не хотел, как того, чтобы его больше не трогали.
Старший альв стоял у своего коня. Он вперился глазами в чащу, словно ждал кого-то. И точно: через несколько мгновений из леса показался силуэт безголового человека. Существо приближалось к холму с невероятной скоростью, слегка сгибаясь и размахивая своими огромными руками. Плечи монотонно двигались в такт длинным ногам, которые несли безголовое туловище с нечеловеской ловкостью. Когда безголовый приблизился к подножию, Белый связал ему руки, а потом набросил на него мешковину. Ткань ее стала темной после дождя. Было видно, что она насквозь пропиталась водой.
Альв удовлетворенно вздохнул. Так вздыхают люди после тяжелой и изнурительной работы. Он повернулся, посмотрел на дрожащего, словно лист осенний, Векшу, задумчиво погладил подбородок и что-то коротко произнес. Один из каменноликих, сидевший на коне, откликнулся. Привычным и молниеносным движением вытащил он из узорчатого чехла лук, вложил в него стрелу и, не целясь, выстрелил. Стрела свистнула, пронеслась по влажному воздуху и легко вошла в глаз не успевшего что-либо понять Векши. Толстяк даже ойкнуть не успел. Его отбросило спиной к дубу и распластало у подножья.
Через несколько мгновений холм и поляна перед ним были пусты. Не было ни альвов, ни их псов, ни прикрытого мешковиной безголового. Лишь издали донеслось лошадиное ржание, но и оно скоро растаяло во влажном воздухе. А на холме остался лежать мертвый Векша. Он валялся на боку, а по стреле, торчавшей из глазницы, пробежал куда-то по делам юркий муравей. Дуб молча смотрел на нелепую и неживую фигурку, недоуменно шелестя листьями. Вся эта возня была ему непонятна.
Опускались сумерки. Где-то закаркала ворона. Затем еще одна. Птицы слетались к старому дубу. Они были голодны, но знали, что теперь это поправимо.