Чужие скелеты

Кокотюха Андрей Анатольевич

Антон опустил свечу пониже: так и есть – руки и ноги покойного умело связаны.

Ноги опутывала нейлоновая веревка.

В запястья рук, заломленных за спину, глубоко врезалась тонкая проволока.

До последнего мгновения мужчина боролся, пытаясь освободиться. В результате проволока все глубже впивалась в тело, разрывая кожу, мышцы и сухожилия, и в конце концов запястья несчастного превратились в сплошную кровоточащую рану.

Рот мужчины был забит кляпом, а вся нижняя часть лица для надежности обмотана несколькими слоями широкого упаковочного

скотча. Задохнуться пленник не мог – ноздри остались свободными, но он был полностью ограничен в движениях; единственное, что ему оставалось, – перекатываться по сырому бетону. О том, чтобы позвать на помощь, крикнуть, ему и думать не приходилось.

Удивляясь собственному хладнокровию, Антон тщательно осмотрел труп. Синяки от ударов на лице, но на теле – ничего. Ни колотых, ни резаных, ни огнестрельных ран, его даже не пытались задушить. Просто скрутили, заткнули рот и бросили подыхать в погребе дома покойной тетки.

Правда, предварительно освободив погреб от всего съестного и предметов, с помощью которых жертва могла бы попытаться освободиться.

Труп пролежал здесь порядочно, и разложение зашло довольно далеко, несмотря на то что в погребе было прохладно. Не холодильник, конечно, но и не открытое солнце.

Получается, прошлую ночь он, Антон Сахновский, провел под одной крышей с мертвецом.

Часть вторая

Младший брат

1

Владения покойной Галины Смеречко превратились в место преступления.

Следственная бригада не спешила извлечь труп на свет божий. Сначала эксперты обстоятельно зафиксировали его положение и произвели наружный осмотр тела. Только после этого менты, глухо матерясь, выволокли покойника из погреба. Санитары «скорой» категорически отказались этим заниматься: их дело – загрузить «клиента» в машину и доставить в городской морг, а дальше пусть им занимаются те, кому за это платят: судмедэкспертиза.

Криминалист, слушая это, не выдержал:

– Совести у вас ни на грош, мужики! «Платят»! Санитарам в морге уже третий месяц зарплату задерживают! Патологоанатом вообще подал на увольнение!

Ему резонно возразили:

– Подал и подал. И куда он пойдет? Частный морг, что ли, откроет? Или в Умань переведется? И вообще: с какой стати они там без зарплаты пашут? Из любви к искусству?

Начальник горотдела подполковник Костюк, хоть и наслушался таких речей до тошноты, не выдержал, рявкнул:

– А ну замолчали по-быстрому! Вас люди слушают, мудачье!..

Затем круто обернулся к сержанту, торчавшему у калитки:

– Какого хрена у тебя там народ скопился? Кино смотрят? Как фамилия?

Вопрос был риторический – Костюк руководил горотделом пятый год и знал весь свой состав не только в лицо.

– Сержант Немудрый! – вытянувшись, доложил перепуганный мент.

– Оно и видно! – не унимался подполковник. – Стоишь, пасть разинул! Тебя для чего там поставили, Немудрый?

Сержант кивнул и повернулся к небольшой толпе любопытных, собравшейся у калитки. В основном – жители близлежащих домов, пожилые женщины и их внуки. Толпа все время находилась в движении, каждый стремился занять позицию, с которой можно было бы заглянуть через ограду.

– А ну, граждане и гражданки, расходимся по-быстрому! Не мешайте работать следственной группе! Бегом, кому сказано! А ты, Василий, чего стоишь? Гони их отсюда к той самой маме!

Однако молоденький милиционер в сержантских погонах, вместо того чтобы шугать любопытных, окрысился:

– Чего раскомандовался? Тебя что, старшим назначили? Сам знаю, что делать!

Тем не менее порядка не прибавилось, и подполковник, окончательно потеряв контроль над собой, запустил в утренний воздух таким многоэтажным, что местное бабье притихло и отхлынуло от забора. Даже начальник УГРО капитан Петриковский, который как раз допрашивал на веранде Антона Сахновского, вздрогнул и поморщился.

Это субботнее июньское утро началось со звонка киевлянина Антона Сахновского в милицию, а все происходящее здесь было его логическим продолжением.

Закруглив непристойную тираду, неизвестно кому адресованную, начальник горотдела умолк и перевел дыхание. Этим немедленно воспользовалась одна из самых шустрых соседок:

– А что это вы так ругаетесь, товарищ? Стражи порядка, называется! Тут же дети, не видите, что ли?

– Так уберите детей! Здесь вам что – детский сад? – с новой энергией рявкнул Костюк. Сержант Немудрый и его напарник Василий, уже без всякого приказа, начали деловито оттеснять посторонних. К ним присоединились и остальные менты, тынявшиеся без дела по всему участку.

Труп тем временем уложили на носилки, не вынимая кляпа изо рта и не освобождая от пут. Просто накрыли простыней, после чего задвинули носилки в утробу «скорой».

Микроавтобус пришлось переставить, чтобы пропустить во двор милицейский «газон», на котором доставили соседку Светлану Ивановну: Антон первым делом сообщил следователю, что ключи от дома имелись только у нее. Хотя до рынка было рукой подать, Костюк предпочел отправить за женщиной своего водителя и одного из оперов.

Так и вышло, что Светлану Ивановну «приняли» на глазах у всего жашковского рынка. Та подняла было крик – мол, по какому праву пожилого человека без ордера и судебного решения хватают среди бела дня, но опер, не вдаваясь в объяснения, посулил надеть на нее наручники, и Светлана Ивановна сдалась.

До самого дома она вела себя смирно, однако, приметив «скорую» в соседском дворе, заголосила с новой силой. Когда же Костюк приказал вывести задержанную из машины и предъявить ей труп для опознания, внезапно умолкла, слабо вскрикнула и покачнулась. Однако на ногах устояла: крепкое сердце, да и нервы оказались слава богу.

Впрочем, процедура опознания ничего не дала. Соседка категорически заявила, что понятия не имеет, кто этот человек.

2