Чужие сны
Шрифт:
– Я не хотел тебя обидеть, - отозвался Олег.
– А я и не обиделась. На кого угодно, только не на тебя. У меня просто не получится...
Прокомментировать это заявление он никак не успел, появился Влад, и мы вызвали лифт.
Этот вечер явно удался. Ресторанчик "Погребок" с восточной кухней, располагался, вопреки названию, на втором этаже гостиницы "Абхазия". Он запомнился мне огромным количеством вкуснейшей, хотя может быть немножко острой еды, очень умеренными дозами красного вина и неспешным тихим разговором обо всем на свете: ближайшем саммите большой восьмерки, новом повышении цен на бензин, корейской ядерной программе, неделе русской моды... Влад и тут был князем. Большая умница и невероятно обаятельный мужчина. Дамы за соседними столиками на него косились, а те, кто посмелее, даже пытались пригласить на танец или "покурить". Олег не улыбнулся ни разу. Он сидел в ресторанчике с таким видом, будто присутствует на затянувшемся совещании. Но Влад, улучив момент, когда мы танцевали, тихонько шепнул: "Не беспокойся. Ему нравится здешняя кухня. И нравится наша компания. Я его давно знаю. Он обязательно порадуется... просто потом".
Ближе к десяти вечера музыкальный центр отключили, и на маленькую сцену начали подтягиваться музыканты. Я немножко поскучнела, решив, что сейчас нас начнут потчевать фольклором... Но оказалось, что Бог меня все же любит. Экзотические костюмы всего лишь дань имиджу заведения. А начали парни, ни больше, ни меньше, с "Европы": решили, видно, сразу жизни дать так, чтобы никому мало не показалось. Влад вскинул руку с поднятым вверх большим пальцем...
Галочку бы сюда, подумала я, столько мужиков бесхозных. Может, чего бы и выгорело, под такую-то музыку. Интересно, помнит ли ее Олег... Может, стоит ей позвонить... Ну и чего я скажу? Сижу в кабаке с классными ребятами, один из них когда-то на тебя вроде запал, но оказался давно и прочно занятым. А ты чем занимаешься, мне блинчики на завтрак печешь? Или курочку на ужин жаришь?
– Ты чего, Таня?
– испугался Влад, - у тебя вдруг такое лицо сделалось...
– Какое?
– Ты сощурилась, как будто в кого-то целишься.
– Извини, - я покаянно улыбнулась, - исправлюсь. Все отлично, правда. Смотри, сейчас какая-то девушка петь будет. По-ходу, не солистка.
– Может кто-то из посетителей, - предположил Олег, - здесь иногда разрешают.
К самому краю эстрады вышла высокая девица с короткой черной стрижкой, в открытом платье до полу. Пошепталась о чем-то с музыкантами, взяла гитару. Один из парней начал что-то колдовать с секвенсором. А девица довольно уверенно дернула струны, взяла пару сложных аккордов, бросила в микрофон низким, грудным голосом: раз, два, три...
Возник странный, рваный ритм, тревожный и завораживающий. Вступили басы, как охотники - незаметно, но ощутимо меняя реальность.
Не дитя, а матерь ада, ночь мудра и первозданна.
На ладонях князя Влада тьма черней обсидиана.
В легком танце, в темном сердце вечной жизни миг недолог.
Не найдет меня вовек обсидиановый осколок...
Я могла забыть ее лицо. Могла не среагировать на фамилию. Даже голос моя не в меру избирательная память могла не сохранить. Хотя такой голос забыть нелегко... но я забыла. Напрочь. А вот что-то иное... может быть интонации... Какие-то давящие и дергающие, одновременно и легкие и невыразимо упрямые, создающие рисунок, который впечатывается намертво, безразлично - есть у тебя слух, или в детстве рояль на уши упал, ты это запомнишь... даже против воли запомнишь.
...Знаменитейший хит Леры Уфимцевой, звезды на час... но необыкновенно яркой. В памяти всплывали всякие мелкие и, наверняка, ненужные подробности: с ней хотел спеть дуэтом Стиви Уандер... Первая строчка во всех хит-парадах...Европейские гастроли... Золотой диск... Потом какой-то скандал со срывом концертов...
– Она совсем не изменилась за восемь лет, - очень тихо произнес Влад, - в это трудно поверить, но она совсем не изменилась.
Он в усталости нездешней смотрит в сумрак поднебесный,
И не знает, что на землю Бог вернул его невесту.
Так напел бродяга-ветер. Только ветру не скажу я
Что невеста князя ждет, что я тоскую...
Ее лицо вдруг сделалось совсем юным. Лицом школьницы. Влюбленной школьницы. И это сломало последний барьер. Я связала все: фамилию давней подружки Бакшарова, лицо женщины-убийцы в "новостях" и эту, напрочь забытую звезду. Даже песню вспомнила, до последней строки.
– Ты куда?
– спросил Олег, тихо и жестко. Оказалось, он глаз с меня не спускает.
– В туалет, - буркнула я.
– Сиди, не дергайся.
– Ты не понимаешь! Это она, - зашептала я, - подружка Звероящера. У нас мало времени, эта песня...
– Я ведь тебе нравлюсь, - сказал он вдруг, - ну так сделай мне приятное, воспользуйся случаем.
– Олег, она же его поймала... Смотри, он ничего не слышит кроме этой девицы. Нужно выдернуть микрофон!
– Ничего не нужно. Сиди, - уверенно бросил Олег.
Наверное, я бы все-таки вскочила. Но шеф взял меня за руку и крепко сжал.
Влад смотрел на нее как загипнотизированный. А голос набирал обороты и уже болезненно бил в уши. Не только мне. Многие морщились.
Окружу его навеки пленом теплого ненастья...
Если князь найдет невесту, значит, смерть сыскала князя.
– Олег, она же!...
– моя рука оказалась в стальном капкане.
Я вцепилась глазами в президента. Он сидел, казалось, спокойный и расслабленный, слушал песню. Только шея окаменела. А по виску медленно сползала большая капля пота.
Долговязая девица допела и опустила гитару. Послышались вялые хлопки. Она стояла и во все глаза смотрела только на одного человека. И вдруг я заметила, что бывшая звезда бледна. И, похоже, у нее кровь носом.
Влад молча взял со стола салфетки и направился к ней. Через весь зал. И, наверное, только мы с Олегом увидели что, вставая, президент едва заметно покачнулся.
– Олег, это было нападение! Я ведь не ошиблась, - я повернулась к шефу, намереваясь вытрясти из него объяснения любым способом, вплоть до пытки апельсинами.
– Ты не ошиблась, - ответил он, - его только что пытались убить. Причем, вполне профессионально, снимаю шляпу.
– Ну и почему ты не дал мне...
– Потому что ты действительно перспективна, - с циничной прямотой объяснил шеф, - а она бы стерла тебя в мелкую пыль. Да и меня, пожалуй, тоже. Это была шатора.
Я резко развернулась к эстраде. Влад о чем-то говорил с девицей. Она, приложив к носу салфетки, кивала. Потом отдала музыкантам гитару и направилась к двери. Ее слегка "вело", это было заметно.
– А...
– А Влад Осорин - один из князей Ясы. Его не возьмешь просто так, за рубль-двадцать. Ни у кого из нас, кроме него, не было ни единого шанса.
– Он бессмертный, - буркнула я, - как Маклауд. Тогда почему он ее отпустил?
– А что он должен был сделать? Прирезать столовым ножом на глазах у изумленной публики? Шоу продолжается...
– я молчала, а Олег, видимо в награду за правильное поведение, продолжал разъяснять, - сейчас они оба больше ничего не могут. Шатора - хороший воин. Она выложилась полностью, вложила в удар все свои силы. Но князь - тоже воин. Он сумел защититься. И на это ушли все его силы.