Чужие сны
Шрифт:
– И что делать?
– растерялась я.
– Пить "Хванчкару". Помогает, - исчерпывающе ответил Олег.
– Ну, можно же хотя бы проследить за ней. Она наверняка сейчас бежит в свое логово.
– За ней проследят. Не беспокойся.
Влад подошел и сел на свое место. Он выглядел так, словно ничего не случилось. Но бокал красного вина, налитого Олегом, осушил залпом, и мой шеф немедленно повторил.
– Нет страшнее врага, чем отвергнутая женщина, - заметил Олег.
– Она вернется, - ответил Влад, - будь оно все... Она вернется. И я опять не смогу ее убить.
– Меня зовут Платон, - сказал невысокий, коренастый человек в темном драповом пальто, по виду пятилетней выдержки, и кепке а-ля Лужков. Это была их вторая встреча.
– Очень приятно, - кивнул Антон, - и что я должен делать с этой бесценной информацией?
– Пока - просто принять к сведению.
Иногда человеку просто везет. Существует огромное количество философских систем и духовных практик, позволяющих либо гарантированно добиваться желаемого... либо отказываться от желаний, без ущерба для психики.
Но иногда, болото нас всех возьми, просто везет. И совсем не обязательно - достойнейшему. Или самому несчастному.
Антон был уже большим мальчиком, и впадать в отчаяние давным-давно разучился. Но, после полутора месяцев неудач, был близок к тому, чтобы признать: победы не будет. Ему просто не добыть в такие сжатые сроки нужную сумму "чистых" денег.
И вдруг является мужик в каком-то мутном пальто. Мужик, которого он сам довольно жестко подставил. Приносит на блюдечке то, что Тоха уже не надеялся добыть. И говорит, что его зовут Платон. Хорошо, что не святой Николай, это было бы слишком.
Платон огляделся. Бульдожьи моськи зависли сзади, олицетворяя, во-первых, бдительность, а во-вторых, стабильность.
– Однако, ремонт, - произнес он с характерной интонацией популярного телеведущего. И был, разумеется, прав.
В каморке, где обосновался Звероящер, ощутимо пахло краской, хотя бригада маляров закончила наводить последний глянец на стены небольшого кафе еще два дня назад. Погода -с... На это можно было возразить, что только идиот будет делать ремонт поздней осенью.
– Я только что купил эту забегаловку, - пояснил Антон.
Платон развел руками, показывая, что к запаху и прочему антуражу никаких претензий не имеет, ему вообще по барабану, он тут, собственно, по другому делу.
– Ты здесь, я смотрю, надолго...
Антон промолчал, не считая нужным как-то комментировать этот, в общем-то правильный вывод.
– Это мой район, - сообщил Платон. Не дождался реакции и добавил, - надо бы прописаться.
– В администрации?
– прикинулся дурачком Антон, - или, в смысле, "проставиться"? Так погоди, я еще не открылся. Через три денька заходи, нальем за счет заведения, бармена я предупрежу.
– Кто делает дела в моем районе, со мной - дружит, - веско сказал Платон.
– Дружит? Или отстегивает?
– спросил Антон. Он развернулся на жестком табурете и впервые посмотрел в лицо гостю. Не в глаза, а именно в лицо, в переносицу.
– В моем районе, - буркнул Платон, - люди предпочитают это совмещать.
– Люди могут делать что хотят, я им не судья и не советчик, - очень спокойно, подчеркнуто ровно произнес Антон, не отводя тяжелого взгляда. Платон невольно поежился. Этот пацан чем-то смущал его, старого, тертого, выгрызшего себе право "держать" этот район.
– Друзей я себе выбираю сам, - продолжил тот, - а "отстегивать" буду только тому, кто докажет, что может защитить меня и мое дело лучше, чем я. Пока я таких не встречал, так что никому не отстегивал. Если ты, Платон, окажешься исключением, буду приятно удивлен. Но, скажу честно, вряд ли у тебя есть шанс меня удивить. Если на меня кто и "наедет", - он пожал плечами, - так это будут люди настолько серьезные, что от твоего района воронка останется. В том случае, - безразлично прибавил он, - если я с ними не справлюсь.
– То есть ты, Звероящер, мне сюда разборку на хвосте приволок, - уточнил Платон.
– Получается так, - Антон обаятельно улыбнулся, - Мы - мирные люди. Но наш бронепоезд стоит там, где надо. И пушки мы не зачехляем. Извини, отец... Надо же мне где-то кофе пить.
Секунд десять Платон размышлял. А когда заговорил, надо отдать ему должное, голос его звучал привычно. Во всяком случае, бульдожьи моськи, подпиравшие стенку кабинета, разницы не уловили и не напряглись.
– Выходит, если я тебя, сынок, пригрею, мне придется с тобой лезть на баррикаду? А если я, к примеру, тебя грохну и этим "серьезным людям" твою башку выкачу, как гарбуза?
– За мою башку, отец, эти ребята тебе заплатят, сколько сможешь унести: хочешь золотом, хочешь камушками... а хочешь - обедненным ураном, - Антон поморщился, словно от головной боли.
– И зачем тогда, сынок, мне с тобой дружить?
– поинтересовался Платон.
– Вот и я думаю, на фига ты сюда приперся, - согласно кивнул Антон.
У Платона было много терпения. Но не бесконечно много. И оно, таки, закончилось. Антон сидел в пустой кафешке один, оружия у него не наблюдалось... да что оружие? Платон кивнул бойцам и те, не задавая лишних вопросов, одинаковым движением сунули руки-лопаты за пазуху.
В этот момент в полупустой комнате вдруг зазвенело и забрякало, и голос, знакомый с детства с бодрой истерикой заорал:
Если я чешу в затылке - не беда.
В голове моей опилки, да, да, да...
Звероящер, не глядя на Платона и его гвардию, выбросил левую руку вперед, резко, с силой разжал пальцы. Движение было завораживающе красиво. Оба бодигарда мешками повалились на пол. Платон чуть не присоединился к ним, но, скорее, от удивления. Против него никто не воевал. И вообще, войны не было. Просто зазвонил Тохин мобильник.