Чужие сны
Шрифт:
Народ занимался тем, что здесь с успехом заменяло медитацию: играл в рыбака. Человек шесть изображали изрядно запутанную "сеть": Витя сидел на корточках, морщась от боли в руке, вывернутой под немыслимым углом, Игорь вообще стоял на коленях, у него из подмышки выглядывал Стас, Верка висела сзади, балансируя на одном носке... Ромка, Ромашка, пытался их "распутать".
– Так, Вера, подними правую руку!
– А-а!
– взвыл Витя.
– Отставить! Опусти. Стас, можешь пролезть под Игорем?
– У-у!
– тонко заорала Вера.
Народ довольно захохотал, заглушая музыкальный центр. Ромашка сейчас, ни много, ни мало, соточку проигрывал. Денежные пари Реган поощрял. Мару это сперва коробило. Пока Избранный не объяснил ей, что правильное отношение к деньгам - это часть Пути.
– Ты - будущий экономист, - говорил Реган, посмеиваясь, он ведь пророк, и в будущего экономиста Мару не верил. Она и сама не верила, - Если сравнить предприятие с человеческим телом: директор - это голова. Завод или магазин, это что - руки, верно? Транспорт - ноги. Желудок - это склад. Бухгалтерия - кровеносная система. А деньги это что?
– Кровь, - ответила Мара.
– А теперь возьмем духовную практику. Например - нашу школу. И сравним ее, скажем, с садом. Учение - это земля, на которой может прорасти и прекрасный цветок и крапива. Вы - это семена, брошенные в землю. Мы - садовники, мы следим за тем, чтобы в нашем саду росли цветы, а не крапива. Великий Учитель Мукту - это солнце, которое нас всех согревает. А деньги это - что?
– Мара молчала, и Реган ответил сам, - это удобрение для нашего роста. Навоз. Штука полезная, но пахнет плохо, и в руки его лишний раз брать не стоит. Вот так и нужно к ним относиться.
Мара поняла. Но умом. Сердце ее раскрылось Учению позже. Когда в магазине какой-то наглый карманник выудил у нее все деньги. Большие деньги. Она шла в сберкассу, чтобы оплатить очередной семестр. Реган оказался рядом совершенно случайно, нужно было оплатить какие-то счета. Мару, буквально, раздавленную бедой, он заметил.
Если бы Реган просто достал из кармана пачку денег и отдал девушке, она бы пожала плечами и решила, что махинаторы от религии слишком здорово живут... Но он пригласил ее, зареванную, в дешевый привокзальный буфет. И там говорил с ней. Долго. Маре не хотелось домой, да ей жить не хотелось! А Реган рассказывал старинные притчи и вполне современные истории, заставляя ее слушать, думать, удерживая на поверхности жизни, не позволяя утонуть в омуте горя. И у нее нашлись силы, чтобы пойти домой и рассказать о потерянных деньгах маме. Вот это, Мара понимала, чудо!
Тогда сердце ее раскрылось учению. Она даже начала втихомолку радоваться, что теперь придется бросить ненавистный институт. И только тогда Реган рассказал ей, что учитель Мукту перевел необходимую сумму, и Мара может оставаться студенткой. Без всяких условий.
Да какие могут быть условия! Теперь Мара была готова умереть за Учителя. И за Регана.
Ударил старинный корабельный колокол. Рында, висевшая у дверей. Никто в нее не бил, сама! Потому что появился Избранный, Реган, правая рука Учителя!
Просто возник на пороге.
Научится верить в чудеса очень просто. Нужно, чтобы они случались регулярно. Например, каждые вторник и пятницу.
– О!
– взвыло сообщество искателей самопознания. Дружно взвыло, аж стекла в кафе вздрогнули.
В кладовке было холодно и одуряющее пахло пряностями. Высокая, красивая, но немного растрепанная женщина стояла в углу, рядом с полками с красным вином. Стояла очень прямо, смотрела исподлобья, но не опускала глаза. Страха в ней не было, это Антон понял сразу, как только вошел.
Госпожа Лесницкая. Глаза и уши князя Влада. Его радар, направленный в мир.
Антон знал, что своим первым поражением он обязан именно ей. В том, что месяц с лишком он ходил под смертью, виновна она. Лишь недавно он научился закрываться от ее воистину всевидящего ока.
– Здравствуйте, - негромко сказал он. Женщина промолчала.
– У меня очень мало времени, - тихо, заставляя себя слушать, заговорил Антон, - я знаю что вы - наш убежденный и давний противник. Я проиграл вам очень важное сражение...
– На признание женщина никак не отреагировала, даже бровью не повела, - Теперь вы проиграли мне свой талант. Будем смотреть фактам в лицо - вы ничего не можете мне противопоставить. Или я ошибаюсь?
Она молчала, словно не слышала.
– Я хочу предложить вам работать на меня добровольно.
Антон ждал любой реакции: недоумения, презрительного взгляда, негодования. В принципе, он был готов к чему угодно. Он был не готов к полному отсутствию реакции. На оскорбительное предложение госпожа Лесницкая не ответила никак.
– Не хотите говорить - дело ваше, - против воли Антон повысил голос, каменное спокойствие женщины начинало его доставать, - вы все равно слушаете, так слушайте. Предложение мое такое: либо вы работаете на меня и мою команду добровольно, пытаясь, насколько возможно нам навредить, и лелея планы своего освобождения. Планы, которые вполне могут осуществиться! Либо вы работаете на меня без своего согласия, честно, добросовестно и вечно. Во всяком случае, до тех пор, пока будет жить человеческая оболочка, в которую я залью ваш талант, как в бутылку.
Антон вдруг засомневался, слышит ли его женщина. То, что он ей пообещал, должно было ужаснуть или, по меньшей мере, встревожить ее.
– Госпожа Лесницкая?!
Антон очень внимательно посмотрел замершую в углу женщину. За все время разговора... вернее, его монолога, она не только не шевельнулась, она даже не моргнула. А дышала? Антон сделал шаг вперед. Потом в сторону. Женщина смотрела не моргая на то место, где он только что стоял. В трансе? Или... мертва?
В сомнении Антон приблизился и заглянул ей в лицо. Абсолютно каменное лицо.
И тут его запястья что-то коснулось. Касание было таким легким, что Антон поначалу даже не заметил. Потом медленно опустил глаза. Госпожа Лесницкая держала его за руку.
– Я не буду на вас работать. Ни добровольно, ни принудительно, - тихо произнесла она. В ее голосе, донельзя усталом, звучали нотки удовлетворения.
Мобильник сыграл "Черные глаза".
– У "Алексы" активность. "Клен" и синие щиты.
– Понял, спасибо, - бросил Антон и отключился.
– Похоже, готовится операция по вашему спасению, - произнес он, - хотел бы я знать, как они вычислили это место? Жаль, не могу дождаться и спросить.