Чужие уроки — 2007
Шрифт:
Посмотрим теперь, как отреагировали на телодвижения Алана Гринспена и последовавшее за ними ухудшение локальной финансовой конъюнктуры правительства стран АСЕАН: ведь реакция Азиатских тигров на события зимы-весны 1997 года оказалась весьма неоднородной, что и предопределило их будущее радикальным образом.
Летопись поражений
Первым принял на себя удар Таиланд. В феврале и марте 1997
Спрос на живые доллары в Таиланде был высок (из-за долларовой деноминации подавляющего большинства ранее выписанных кредитов), поэтому валютные форвардные контракты пользовались огромной популярностью, что, в свою очередь, способствовало росту кредитных ставок. Это обстоятельство таиландский Центробанк — то ли по дурости, то ли по компрадорскому коварству — рассматривал как безусловное благо, нагнетающее приток иностранного капитала, а потому собственноручно валютные форвардные контракты и выписывал!
В середине мая таиландский Центробанк выпуск форвардов неожиданно прекратил, то ли сообразив, в какую несусветную авантюру его заманили, то ли по предварительной договоренности с международными некрофагами. В любом случае — пить «Боржоми» оказалось поздно. 14 и 15 мая на валютный рынок обрушилось цунами заявок на продажу бата. Центробанк решил держать марку и за две недели просвистел 10 миллиардов долларов, скупая национальную валюту ради сохранения «привязки» на традиционном уровне — 25 батов за доллар.
Куда там! Международные некрофаги, злорадно ухмыляясь, продолжили сбрасывать баты как ни в чем не бывало. Тогда струхнувшее не на шутку правительство Таиланда, забыв про условности «общечеловеческих ценностей», перешло к чисто творческим методам противоборства: подкупом и угрозами выведывало у куала-лумпурских банкиров имена держателей валютных форвардов для последующего «разговора по душам», угрожало газетам закрытием за распространение информации, дестабилизирующей экономическую обстановку, отслеживало звонки на радиостанции от слушателей, высказывавших «неправильные» взгляды на события. Sancta simplicitas!
В конце июня премьер-министр уверил нацию, что обвала бата не будет. 2 июля бат обвалился. Кульминация позора пришлась на январь 1998 года: за один доллар на бирже давали 56 батов!
События на Филиппинах развивались по сценарию, аналогичному таиландскому, однако с рядом существенных отличий, поскольку стране удалось избежать прямой атаки со стороны международных валютных спекулянтов. Сразу же после обвала бата 2 июля 1997 года правительство ринулось на защиту песо, однако делало это не прямым (скупка национальной валюты), а косвенным образом — повышала ставку рефинансирования: уже 3 июля она выросла с 15 до 24%.
Полностью избежать обесценивания национальной валюты не удалось, однако процесс падения с 26 песо за доллар накануне кризиса до минимального значения 38:1 растянулся на долгих три года, что позволило поддержать макроэкономические показатели на достойном уровне: в наихудший момент кризиса сокращение НВП Филиппин не превысило 0,6%.
В Малайзии атака международных валютных некрофагов
Поведение Индонезии в кризисе 1997 года поучительно не столько катастрофическими последствиями для ее экономики, сколько пафосом разоблачения неолиберальных учителей Азиатских тигров: ведь Индонезия действовала в строгом соответствии с рекомендациями МВФ и Всемирного банка!
Накануне кризиса экономическое положение Индонезии смотрелось на порядок лучше, чем в Малайзии и Таиланде: торговый профицит в 900 миллионов долларов, мизерный уровень инфляции, крепкий банковский сектор и 20 миллиардов долларов валютных запасов! Существенным отличием от собратьев по АСЕАН было не только отсутствие жесткой привязки национальной валюты Индонезии (рупии), но и постоянное укрепление ее по отношению к доллару США на протяжении всех 90-х годов.
Накануне обвала таиландского бата торговый коридор рупии составлял 8%. В июле его расширили до 12%, а в августе, когда международные валютные некрофаги добрались до Индонезии, валютный коридор вообще отбросили и заменили на свободный обменный курс — прямо-таки хрестоматия laissez-faire капитализма! В знак одобрения милостивый куратор, Дядюшка МВФ, любезно предоставил спасительный заем (rescue package) в 23 миллиарда долларов, после чего с Индонезией случился окончательный абгемахт.
В течение одного месяца биржа Джакарты достигла исторического минимума, туда же устремилась и национальная валюта. Заботливое агентство Moody’s тут же услужливо понизило рейтинг долгосрочных кредитных обязательств Индонезии до уровня мусорных облигаций (junk). Начались галопирующая инфляция, неприличный рост цен, в том числе на основные продукты питания, а затем и массовые беспорядки, во время которых в одной только столице погибло более 500 человек.
Результаты самозащиты Индонезии в неолиберальном стиле: сокращение ВНП на 13,5% и падение рупии с двух тысяч за доллар накануне операции по удушению до 18 тысяч в 1998 году.
Лишь двум странам удалось успешно противостоять атаке конкистадоров — Гонконгу и Южной Корее. 1 июля 1997 года Гонконг получил формальную независимость от Царицы Морей и перешел под юрисдикцию Китая. К этому событию были приурочены вялые провокации на тему: «Ах, что же теперь будет? Пора изымать капиталы!» Однако все они мгновенно пожухли в раскатах смеха знающих людей, размеры банковских счетов которых начинаются от миллиарда долларов.
Атака на гонконгский доллар произошла с неприличным опозданием — в октябре месяце. Уже сами сроки говорят о фиктивном характере операции, которая была откровенно отвлекающим маневром. На подавление диверсии власти бессмертного британского финансового бастиона затратили несчастный 1 миллиард долларов, после чего «валютные террористы», не нарушая стройного боевого порядка, дружно ретировались, оставив привязку гонконгского доллара к американскому в почтительной неприкосновенности: 7,8 к одному. Впрочем, даже без конспирологической компоненты было понятно, что в Гонконге соросово-робертсоновской шантрапе ловить нечего: как-никак 80 миллиардов долларов валютных резервов!