Чужие земли
Шрифт:
– Что есть из напитков?
– Для господина лучшее вино. По тигриму за кувшинчик.
– Тогда неси вино и полкурицы. Хотя подожди, давай целую.
Я посчитал, что, вероятно, местные курицы здесь невелики, а есть хотелось очень. Если и недоем, то возьму с собой в дорогу.
– Сколько тогда все будет стоить?
– Пять тигримов для господина.
– И сколько я получу сдачи?
Я решил прикинуться валенком, впрочем, в местной денежной системе я им и был.
– Девять балеров и тридцать пять тигримов, господин.
– Хорошо, неси.
Что ж, я узнал
Принесенная курица оказалась не такой уж и маленькой, ее я не доел, видать, перегорел с голодом. Принесенный кувшинчик вместил, наверное, литр вина. Это же почти полторы бутылки. Я за свою жизнь выпил едва ли больше. К тому же вино оказалось слишком кислым. Вылить его, что ли, куда-нибудь в угол, пока хозяин не видит? Столько тихо не вылить. Пришлось оставить кувшин почти нетронутым. Двух-трех глотков мне хвалило с избытком. Остатки курицы я взял с собой. Сдачу сунул в карман и тронулся дальше.
Оставаться здесь на ночь слишком опасно для начинающего фальшивомонетчика. В кармане у меня еще была одна такая новенькая блестящая «золотая» десятирублевка. Покинул поселок обратной дорогой, а затем по дуге его обошел и вновь продолжил свой путь на север. Пусть ищут меня в противоположной стороне. Сейчас, главное, подальше уйти из этих мест. А там видно будет.
Зато теперь у меня были местные деньги. В придорожных трактирах заказывал традиционно жареную курицу (дешевле, чем кусок говядины) или что-нибудь из дичи. Эксперимент с вином больше не практиковал, а значит, экономил в день по тигриму. Вода-то колодезная здесь бесплатно.
Через десять дней, уйдя далеко от места моего преступления, совсем уже успокоился. И в последние три дня, когда я, запутывая возможную погоню за фальшивомонетчиком, сменил направление на западное, стал ночевать в местных хостелах. Надоело ходить не выспавшись, ночуя на деревьях.
Утром, когда я вышел по нужде из местного аналога гостиницы, ко мне вдруг прилип какой-то малек. Стал напрашиваться ко мне в спутники. Предлагал стать слугой. Смешно! Это у меня-то слуга? А малек еще заявил, что от кого-то бежит и что он из благородных. Не знаю, может быть и так. Хотя рубаха рваная. Зато в сапогах, а не как местные крестьяне – в подобии онучей.
Только нужна ли мне такая грыжа? Тем более что я сам не знаю местных законов и обычаев. А пацан не отстает, на глазах слезы, медяки дрожащей рукой протягивает – все, что у него есть.
Я, конечно, посопротивлялся, но уж больно малец напорист оказался. В итоге согласился взять его в попутчики на пару дней. Покровительствовать (вот ведь как!) даже пообещал. Хотя, как смотреть. Пацану двенадцать лет и такого каждый может обидеть.
Не знаю, насколько правда то, что его могли убить. Но малек так просительно смотрел на меня своими синими глазами, что я поверил.
Когда я через полчаса вышел из дверей трактира, собравшись двигаться дальше в путь, то увидел, как моего пацана забрасывают поперек лошадиной спины. Руки и ноги связаны. И целых пять лбов, по
А малец, увидев меня, стал просить о помощи. Я же ему вроде как обещал покровительство. Но пять солдат, да и законов местных я не знаю. А пацан еще заявил, что его убьют.
– Это правда? – недоверчиво спросил у солдат, уже собирающихся выехать со двора.
А те возьми и подтверди! Один из них даже добавил, что мальчишку посадят на кол. И вся пятерка рассмеялась. Весело им! А пацан и вовсе посерел от страха. А мне что делать? Одному против пяти вооруженных взрослых здоровяков? Но и пацана жалко. Совсем малявка же.
А малец стал деньги им предлагать. Пятнадцать балеров, которые он достал из загашника, когда его спустили на землю и развязали. Хорошие деньги. А полчаса назад он совал мне какие-то медяки, дескать, это последние его денежки. Наврал, значит. Впрочем, нельзя показывать деньги незнакомому человеку. Нет, пожалуй, пацан правильно поступил, хотя мне это и неприятно. Не люблю, когда за нос начинают водить.
Солдаты стали советоваться и в итоге вроде как согласились, но потребовали доплатить еще десять балеров. А пацан умоляюще смотрит на меня своими синими глазенками, в которых снова застыли слезы. Доплатить надо. Только где у меня столько денег? Семь балеров с мелочью наберу, но никак не десять.
А у пацана слезы уже ручьем текут. Говорит, что иначе посадят его на кол, и он двое суток будет на нем мучиться. Ну не могу же я погубить пацана! Вспомнил про свою «золотую» десятирублевку и отдал ее старшему из солдат. Пусть подавятся. Тем более что монета фальшивая. Так им и надо. Хотя все равно жалко, держал я ее на крайний случай. Вот он и настал. Точнее сам пришел в лице этого мальца.
Солдаты уехали, пацан меня благодарит, а я стою, дурак дураком, и не знаю, что дальше делать. А что делать? Ноги надо делать. Малец предложил идти на запад, там какая-то Силетия. Ладно, пусть будет Силетия.
Но вначале свернули на юг. Пока шли по проселочной дороге, скрываясь от возможной погони, пацан мне о себе рассказывал. Он, оказывается, грасс. Это так у них знать называется. Ну, типа наших баронов, что ли. Сирота он. Мать умерла, а отца враги зарезали, взяв штурмом замок. И старших братьев тоже. И слуг. Только он сумел ночью выскользнуть из окруженного замка. А после начались его скитания. Вначале приютили друзья отца, но и они оказались в беде. Здесь междоусобицы еще те. Как у нас на Земле в те времена были. Даже почище будут.
Дали ему двух слуг в проводники, малец он все же. Да только бандиты какие-то напали. Деньги и золотые вещи отобрали, слуг убили, а ему снова удалось бежать. Хорошо хоть часть денег сумел в штанах спрятать. Те самые пятнадцать балеров.
Но и этого оказалось для мальца мало. Местный эрграсс (это типа нашего то ли графа, то ли герцога) решил заработать на нем, выдав врагам его рода. За деньги, конечно. Пацан ведь последний законный наследник знаменитого в Силетии рода.
Много, видать, за голову пацана обещано, если только солдатам за его поимку пять балеров давали. Я, кстати, возьми и спроси: «А не боишься ли ты, что я тебя выдам твоим врагам?».