Чужими руками

Бакшеев Сергей

– У женщин тоже? – уточнил эксперт.

Петелина посмотрела на орудие убийства и спросила:

– Ты когда-нибудь покупал чулки?

– Нет.

– Вот.

В этот момент за их спиной послышался окрик, толчок и топот. Петелина обернулась. Человек в темной куртке с капюшоном и с фотокамерой в руках быстро убегал вдоль забора. Валеев лежал около машины и кричал:

– За ним!

Двое патрульных бросились в погоню, опасаясь поскользнуться. Беглец свернул за угол и исчез.

На помощь Валееву поспешил Ваня Майоров:

– Ты упал?

– Нет, блин, внезапно лег на асфальт, – ругнулся Марат, поднимаясь на ноги.

– Что случилось? – спросила Елена.

– Этот козел снимал убитую. Я подошел, чтобы разобраться, кто такой, а он как пихнет… Тут скользко, – оправдывался оперативник.

– Как он здесь оказался? – обратилась Петелина к патрульным.

– Мы думали, он с вами, – ответил старший.

– Лицо видели?

Патрульные переглянулись и опустили глаза, а раздраженный Валеев рассказал:

– У него куртка странная, лицо полностью закрыто большими очками.

– Очки вшиты в капюшон, и он застегивается наглухо, – пояснил Головастик. – Такие куртки выпускают от мороза.

– От недомыслия, чтобы преступникам легче жилось, – продолжал злиться Марат.

Вернулись двое запыхавшихся сержантов.

– Что, упустили?

– Там лес и тропинка, короткий путь к автобусам. Мы выскочили на дорогу, а его уже нет. Или уехал, или через лес ломанулся.

Валеев хотел было рявкнуть, но Петелина первой отдала распоряжение:

– Тело Рудаковой направить судмедэксперту, а наша группа идет на студию.

5

На проходной киностудии их встретил утонченный молодой человек в элегантном костюме.

– Ярослав Куркин, ассистент продюсера, – представился он.

Его глаза настороженно щурились на следователя, однако при виде рослого Майорова ласково распахнулись:

– Можно, Славик. Прошу за мной.

По запутанным коридорам и лестничным переходам Славик провел следственно-оперативную группу к солидной стальной двери. За ней располагался офис продюсера, состоявший из коридорчика с санузлом, приемной и собственно кабинета.

Славик помог Елене снять шубу, похвалив качество меха, и любезно распахнул дверь в кабинет. Из-за стола навстречу следователю шагнул лысый мужчина с круглым лицом и сантиметровой бородкой. Его ладонь оказалась потной, а глаза прятались под надбровными дугами в поисках трудного решения.

– Ужас, кошмар! – огорошил он, протягивая визитку. – Я примчался сразу, как мне позвонили.

«Филип Матвеевич Сонин, главный продюсер», – прочла Елена и представилась в ответ.

– Гошу вы уже знаете, – указал Сонин на режиссера Чантурия, затаившегося в кресле, и нервно дернул руками. – Госпожа следователь, я, как деловой человек, сразу спрошу: что от нас требуется?

– Назвать убийцу, – спокойно парировала Елена.

Сонин дернулся, как от пощечины, посмотрел на застывших у входа оперативников и после паузы выдавил:

– На что вы намекаете? Это ваша работа. Мы все, Гоша подтвердит, в полном недоумении.

– Тогда начнем по порядку. Расскажите о Милене Рудаковой. – Петелина двигалась по кабинету, рассматривая обстановку. – Какие у нее были проблемы на студии, враги, завистники, не угрожал ли кто-нибудь ей?

– Да ничего особенного. – Филип Сонин суетился, не находя себе места. – Конечно, у нас тут не монастырь, где все братья и сестры. Между актерами всегда есть терки, а когда имеешь дело с актрисами… – Продюсер спохватился, словно наговорил лишнего. – Но в сегодняшнем проекте Рудакова утверждена на второстепенную роль – какая уж тут зависть? Хотя первоначально Гоша ее рассматривал на одну из главных ролей.

– Она сама настояла на пробах, у нее была успешная роль в прошлом году, – поспешил уточнить Чантурия.

– Милена хорошая актриса, но ее подвела мимика. Точнее, отсутствие мимики. Она сделала пластику: уменьшила нос, увеличила губы, и в результате ее улыбка потеряла обаяние. Если бы мы снимали современную жизнь, на роль глупой жены олигарха или светской львицы она бы подошла. Но у нас историческая драма.

– Рудакова сделала пластическую операцию? – заинтересовалась Петелина, остановившись около большого сейфа, выделявшегося среди кабинетной мебели.

– Все актрисы на этом помешаны, но Милене не повезло. – Сонин выпятил губы и подергал себя за щеки. – Тут накачали, а тут перекосило.

– Давайте уточним. Вы пообещали Рудаковой главную роль, но не дали. – Петелина задержала взгляд на продюсере и затем внимательно посмотрела на режиссера.

Первым ответил Чантурия. Он встал из кресла, но продолжал смотреть на следователя снизу вверх.

– Кино – это крупный план, понимаете. Если в театре актриса может до пенсии играть Джульетту, от камеры ничего не скроешь.

В отличие от заискивающего режиссера, продюсер говорил резко, рубя воздух ладонью:

– В работе у меня друзей нет. Я должен не угождать актерам, а отбить деньги. Кино – это бизнес.

К распалившемуся продюсеру подошел ассистент с мобильником в руке и шепнул что-то на ухо.

– Репортеры потом, – отмахнулся Сонин. – Лучше предложи гостям напитки.

– Чай, кофе, или что-то покрепче? – охотно откликнулся Славик, тронул рукой Майорова, ласково заглядывая ему в глаза.

Все согласились на кофе, опешивший Иван промолчал. Когда ассистент вышел, Сонин с улыбкой пояснил удивленному оперативнику:

– Славик любит военных, красивых, здоровенных.

– Любит – это в каком смысле?

– У нас творческий коллектив, полная толерантность, – многозначительно изрек Сонин.

– А как насчет ревности? – вернула разговор в прежнее русло Петелина. – Что скажете о личной жизни Рудаковой?

– С кем она спала? Не со мной это точно. Мужа у нее нет. – Продюсер кивнул режиссеру: – Ты как?

– Нечего такого, – поспешно отгородился руками Чантурия.

– Мой Славик тоже отпадает. Об остальных поговорите с актерами.