Чужое гнездо
Шрифт:
Джози была для Вайолет единственным светом в окошке. Глядя на свою прелестную крошку, она тешила себя надеждой, что хотя бы дочь избавится от окучивания картофеля, кормления кур и выпаса коров. Если бы не эта надежда, Вайолет вполне могла бы последовать примеру Клэр Пенгелли и броситься вниз с утеса, имея для этого намного больше оснований. У Клэр было все то, чего не хватало Вайолет. Она была красива, происходила из состоятельной семьи, получила хорошее образование и, наконец, ее боготворил Альберт. Вайолет ненавидела эту женщину несмотря на то, что никогда не встречалась с ней, — ведь, если бы ей дали хотя бы десятую часть того, что имела Клэр, она наверняка не жила бы в доме-развалюхе. Да еще и загоняя себя в могилу непосильным трудом ради такого бессердечного человека,
Вайолет родилась в Хельстоне и была старшим ребенком в семействе с шестью детьми. Их отец работал на шахте по добыче оловянной руды, но вскоре после рождения Вайолет шахта закрылась, и он больше не смог найти постоянную работу. Жизнь в Корнуолле в двадцатые-тридцатые годы была жестокой и безрадостной для рабочего люда, но шахтерам с оловянных шахт приходилось хуже всех, так что многим семействам пришлось податься в работные дома. Отец Вайолет сумел избежать этого, но ее мать была болезненной, начисто лишенной чувства юмора женщиной, которая постоянно ныла и жаловалась; с рождением каждого нового ребенка эти жалобы только усиливались. Вайолет была некрасивой девочкой с гладкими, мышиного цвета волосами, неровными зубами и легким косоглазием, и на ее долю выпала неблагодарная задача управляться со всей этой оравой. Она даже не могла регулярно ходить в школу, поскольку вынуждена была сидеть дома и присматривать за младшими. В результате сверстники наделили ее прозвищем «меднолобая», потому что она едва-едва научилась читать и писать.
В четырнадцатилетнем возрасте Вайолет отправилась в Плимут работать прислугой, получив стол и пансион в гостинице. Работа была тяжелой, но впервые в жизни она ела досыта, ей не приходилось ни с кем делить кровать, и она была избавлена от вечного нытья и жалоб матери. Плимут с его военно-морскими верфями, супермаркетами и кинотеатрами был намного привлекательнее Хельстона, так что, несмотря на чувство оторванности от семьи, она все-таки сознавала, как ей повезло.
Однако в течение трех лет ей пришлось любоваться красотами города издали — примерно так, как ребенок рассматривает выставленные в витрине магазина игрушки. У нее не было подруг, с которыми она могла бы отправиться исследовать все эти чудеса. Другие девушки, с которыми она работала, были старше, умнее, красивее ее, каждая из них была личностью, а Вайолет оказалась слишком застенчивой, чтобы попытаться подружиться с ними.
Все изменилось с началом войны, когда ей исполнилось семнадцать. Более умудренные опытом и возрастом девушки покинули гостиницу ради перспективной работы в военной промышленности, а их места заняли деревенские девчонки, которые были ровней Вайолет. Ободренная тем, что внезапно оказалась выше новеньких на одну-две ступеньки в смысле опыта, Вайолет сумела преодолеть свою застенчивость, и скоро уже бегала вместе с ними на танцы в свободные от работы вечера.
Надевая нарядное платье и делая макияж, кружась в объятиях мужчин под сверкающими огнями, Вайолет чувствовала себя так, словно проснулась от долгой спячки. И хотя она не превратилась неким волшебным образом в красавицу, все-таки в ней была какая-то изюминка, поскольку она пользовалась постоянным успехом у моряков. Ей и в голову не могло прийти, что подобная популярность вызвана обычной нехваткой доступных девушек и мужчины признаются ей в любви только ради скорых плотских утех. Она верила, когда они обещали писать и навсегда вернуться к ней; когда же письма не приходили, утешалась в объятиях нового кавалера, убежденная, что уж на этот раз дело закончится свадьбой.
К моменту окончания войны, в 1945 году, Вайолет исполнилось двадцать три, и она лишилась последних иллюзий. Десятки девушек, с которыми ей довелось работать в эти годы, ушли из гостиницы, чтобы выйти замуж, или были помолвлены. Те немногие, которым семейное счастье не улыбнулось, нашли себе места получше, но Вайолет по-прежнему гнула спину на кухне. Оставаясь все такой же дурнушкой, она начала, к своему ужасу, прибавлять в весе. Но самым убийственным стало осознание того, что всю войну мужчины попросту использовали ее. У нее сложилась репутация девицы легкого поведения, и за спиной над ней уже начинали
В годы войны приходилось несладко — бомбежки, продовольственные пайки и нехватка всего и вся, к тому же в гостинице постоянно царила суматоха из-за жен военнослужащих, сопровождающих мужей, штабных офицеров и тыловиков. Однако к 1946 году воцарились угрожающие покой и тишина — очевидно, немногие сохранили желание останавливаться в центральном отеле города, да еще и в таком, который явно приходил в упадок.
Вайолет получила уведомление об увольнении чуть ли не первой, несмотря на то, что была одной из самых надежных и безотказных работниц. Чувствуя себя уязвленной и не находя в себе сил вернуться домой, к родителям, она перепробовала несколько низкооплачиваемых работ в кафе и ресторанах. После шести месяцев мытарств и унижений, изнурительной работы днем и одиноких возвращений в пустую комнатушку вечером, она решила, что Плимуту больше нечего ей предложить, и села на поезд, идущий в Фальмут, намереваясь попытать удачи там.
Оказавшись в Фальмуте, она почувствовала себя гораздо лучше. Здесь не было стаек привлекательных и жизнерадостных одиноких девушек, как в Плимуте, которые напоминали Вайолет о ее ущербности, да и с репутацией доступной девицы было покончено. После безумия войны люди стремились отдохнуть где-нибудь в тишине и покое, в красивом и старомодном окружении, так что здешние гостиницы и бары процветали. Это позволило Вайолет найти работу в портовом трактире с номерами для гостей наверху. Она делала всю черную работу — от мытья полов, стирки и стряпни до обслуживания посетителей за стойкой, и хотя не была особенно счастлива, быстро привыкла к такой жизни.
В 1948 году, когда она уже жила в Фальмуте около двух лет, до нее дошел жуткий слух о самоубийстве Клэр Пенгелли. А между тем, Альберт Пенгелли привлек внимание Вайолет с их самой первой встречи в баре. Он резко отличался от прочих посетителей своими рыжими кудрями, а также стройной мускулистой фигурой, и, подобно многим женщинам, она нашла его чрезвычайно привлекательным и сексуальным. И хотя между ними ничего не возникло, они иногда болтали, чтобы убить время: Альберт дразнил ее любопытство, а она разрывалась от желания узнать в деталях историю скандала, который буквально потряс Фальмут.
Отец Клэр был известным лондонским адвокатом по имени Руперт Соумс. У него было пятеро детей, но единственной дочерью была Клэр. Постоянным местом жительства семьи оставался Лондон, но Соумсы имели роскошную летнюю резиденцию в Свонпуле, неподалеку от Фальмута, — туда семья наезжала в отпуск или на праздники. С началом войны Лондон превратился в осажденную крепость, поэтому, из соображений безопасности, миссис Соумс с детьми и гувернанткой переехали в Корнуолл.
Местные жители рассказывали, что мать и гувернантка не могли найти управу на троих старших отпрысков, среди которых была и Клэр, которой тогда исполнилось четырнадцать. Дети хулиганили и проказничали в окрестностях поместья, а также в гавани Фальмута, пока у их отца не лопнуло терпение и он не отправил двух мальчишек в школу-интернат. Но усмирить Клэр не удалось, и из девчонки-сорванца она превратилась в столь же неуправляемую молодую леди, которая не отказывала себе ни в чем и была полна нелепых романтических представлений о Корнуолле, особенно о рыбаках и фермерах. Вайолет слышала, что она сочиняет стихи и пишет акварелью, и что частенько Клэр можно видеть сидящей на скамье в гавани с альбомом для зарисовок.
Известие о том, что Клэр объявила родителям о романе с Альбертом Пенгелли, принес садовник Соумсов. Последовала жуткая ссора. Мистер Соумс кричал, что отречется от Клэр, если она будет держаться за свои глупые причуды, а с миссис Соумс случилась истерика. Но Клэр и не подумала отступить и предъявила ультиматум: если родители не дадут согласия на их брак, она все равно намерена жить с Альбертом, хотя бы и в грехе.
Весь Фальмут сгорал от нетерпения и любопытства. Альберт был на десять лет старше Клэр, его дом на ферме разваливался, и казалось невероятным, что получившая утонченное воспитание девушка, достойная самой блестящей партии, могла полюбить такого неотесанного работягу.