Чужое лицо
Шрифт:
Лодка уходила вниз, в морскую глубину. Глухой шум воды, заполняющей балластные цистерны, проникал в каюту сквозь металлические переборки.
Ставинский открыл глаза и тупо, невидящим взглядом смотрел на оставленные Гущиным карты. Но они не были нужны ему – он уже давно, еще в Генштабе и Балтийске, изучил их до мелочей. Вторая – возле острова Ваддо – точка закладки энергетической матрицы находилась на глубине 97 метров. Только безумец мог рискнуть всплыть с такой глубины на поверхность в один прием. Даже в скафандре при всплытии с такой глубины резкий перепад давления может и должен вызвать кессонную болезнь, «закипание» крови, разрыв ушных перепонок и носовых
Кто-то стучал в дверь командирской каюты. Опять, наверно, этот Донов, лениво подумал Ставинский. И действительно, спустя секунду в приоткрытой двери каюты появилось настырное лицо замполита.
– А я вас ищу, товарищ генерал. Сразу после погружения – политзанятия. Я хотел попросить вас выступить перед матросами накануне операции. От имени Генерального штаба. Люди давно ждут…
Ставинский остановил на нем тоскливые глаза. Потом, чуть раскачиваясь, протянул руку за бутылкой коньяка, на глазах у Донова отпил прямо из горлышка два больших глотка, вытер тыльной стороной ладони капли коньяка с бороды и усов и сказал внятно и хрипло:
– Пошел к едреной матери, падла!
– Хм… – хмыкнул, чуть побледнев, Донов. – Вы, кажется, пьяны, товарищ генерал…
И в глубине его серых крестьянских глазок зажегся радостный мстительный огонек. Ведь он так старался все эти дни похода! На ежедневных политзанятиях он так проработал с матросами доклад товарища Андронова в честь 112-й годовщины рождения В.И. Ленина, что матросы знали назубок каждый абзац этой речи и без запинки отвечали на любые вопросы об агрессивных планах американских империалистов, китайских гегемонистов, израильских сионистов, афганских душманов и польских контрреволюционеров. А представитель Генерального штаба армии генерал-майор Юрышев так ни разу и не побывал на этих занятиях – теперь ясно почему: пьянствует. Ставинский медленно отвел руку с бутылкой назад и вверх – замахнулся ею на замполита.
Донов успел закрыть металлическую дверь раньше, чем бутылка шмякнулась об нее.
5
У входа в Ботнический залив лодка легла на дно. В двух торпедных отсеках – на носу и на корме лодки – восемь водолазов-бурильщиков уже лежали в четырех торпедных аппаратах, готовясь к выходу на морское дно. Усиленно работали компрессоры, медленно поднимая давление в их скафандрах. Гущин, Ставинский, Донов и начальник минно-торпедной боевой части Райзман находились здесь же, в носовом торпедном отсеке, а в кормовом за подготовкой водолазов к выходу из лодки следили старпом и командир электромеханической боевой части. Из труб торпедных аппаратов доносились глухие металлические сигналы: это водолазы ударами гаечных ключей давали знать, что адаптация к высокому давлению идет нормально. Ставинский знал, что сейчас каждый из этих водолазов усиленно дышит через нос, или, как говорят водолазы, «продувает нос», чтобы привыкнуть к высокому давлению.
Когда стрелка манометра показала давление 10 атмосфер, Райзман отключил от водолазов шланги принудительной подачи воздуха в скафандры, и водолазы перешли на автономное снабжение кислородом. Теперь только радиопереговорное устройство соединяло водолазов с Гущиным. Гущин жестом приказал всем выйти из торпедного отсека. Ставинский, Донов, Гущин и Райзман покинули отсек. вмеcте с Гущиным Ставинский прошел в командирскую рубку.
– Как на корме? – спросил Гущин в переговорное устройство.
– Готовы! – донеслось оттуда по радио.
– Задраить торпедные отсеки! – приказал Гущин.
– Носовой задраен!
– Кормовой задраен! – донеслось по радио.
– Открыть бортовые задвижки торпедных отсеков!
В полной тишине, при выключенных двигателях лодки, было слышно, как хлынула вода в открытые носовые и кормовые торпедные отсеки. Ставинский знал, что там сейчас происходит, а короткие рапорты по радио двух старшин водолазных групп дополняли картину:
– Затопление до половины… на три четверти… Затопление полное, товарищ командир!
После полного затопления отсеков водой водолазы, как с санной горки, выкатились из торпедных аппаратов на морское дно.
– Вышли на дно, товарищ командир. Ну и дно, б…! Мусорная свалка! – доложил по радио старшина Рогачев.
– Отставить мат! – приказал Гущин.
– Есть отставить мат, товарищ командир. Дно ужасное – тина и мусор, они сюда консервные банки, что ли, сбрасывают?
– Ищите место для бурения.
– Ищем, товарищ командир.
Восемь водолазов, подсвечивая себе сильными нагрудными фонарями-прожекторами, медленно шли сейчас по морскому дну, отыскивая более-менее ровную площадку для бурения.
– Ну, похоже, что здесь можно, товарищ командир.
– Где?
– Метров двенадцать от лодки.
– Ты уверен?
– Угу… Нормально… Тут – нормально, товарищ командир. Подметем маленько ногами, и будет порядок.
Через несколько минут, в течение которых водолазы освобождали от мусора облюбованную ими площадку, старшина водолазной команды доложил:
– Все, товарищ командир. Можно вынимать оборудование.
Гущин посмотрел на Ставинского, весело подмигнул ему и спросил:
– Ну что? С Богом, товарищ генерал?
Ставинский кивнул.
– Открыть левый ракетный отсек! – скомандовал Гущин в микрофон.
И снова – глухой, бурлящий шум воды, хлынувшей в гигантский левый бортовой отсек подводной лодки – в тот отсек, где обычно стоят вертикально в своих шахтах многометровые сигары атомных ракет дальнего действия. Но сейчас на «У-300» не было атомных ракет. Вместо них из многометрового ракетного отсека навстречу хлынувшей воде мощные пневматические домкраты медленно поднимали стальную платформу с новеньким, зачехленным, смонтированным в Баку бурильным агрегатом.
Когда успокоилась над лодкой бурлящая у ракетного отсека вода, к этой платформе приблизились все восемь водолазов и, взявшись со всех сторон за бурильный агрегат, медленно повели его от лодки на выбранную ими площадку. Вода облегчила вес аппарата, горизонтальный винт гнал его вперед. Через несколько минут аппарат уже стоял на площадке. Водолазы тащили теперь к нему электрические кабели и резиновый рукав принудительной подачи чистой воды для охлаждения алмазного бура во время бурения.
– Готово, товарищ командир, – доложил старшина водолазов.