Чужое место
Шрифт:
— Рад, что вы это понимаете, государь. И каков же, по — вашему, выход?
— А по — вашему?
— России нужен незамерзающий порт на севере. На Кольском полуострове есть места, свободные ото льда круглый год. Например, Екатерининская бухта.
— Знаю, — подтвердил я и разложил на столе карту. — Еще с детства.
Правда, я не стал уточнять, что это произошло еще в первом детстве, когда была прочитана книга «Два капитана». Городок Полярный, где во втором томе воевал Саня Григорьев — это как раз Екатерининская бухта.
— И вот что я по этому поводу думаю. Екатерининская бухта была выбрана
Я потыкал карандашом в то место, где на картах моей прошлой жизни был Мурманск.
— Или вот здесь.
Теперь карандаш уперся в еще не существующий Североморск.
— Необходимо срочно послать экспедицию для тщательной разведки тех мест, и заниматься этим лучше всего вам. Возьметесь?
— С радостью, ваше величество! Я, честно говоря, боялся, что вас придется в этом долго убеждать.
— Как видите, убедиться в очевидном я могу и сам. Теперь далее. Порт будет нуждаться в большом количестве угля. Везти его туда с Урала или Юзовки — далеко. Но неподалеку находится остров Грумант, он же Шпицберген. То, что там есть уголь, местами аж выходящий на поверхность, знали еще в семнадцатом веке. Я сильно подозреваю, что скоро к нему протянут лапы англичане или американцы. А раз так, то первой должна начать разработки угольных месторождений Груманта Россия. То есть нужна еще одна экспедиция, и ее организацией тоже лучше заняться вам. Дипломаты же пока подумают, под каким соусом Россия объявит Грумант своим исконным владением. Но и это еще не все. Представим себе, что железная дорога на Кольский полуостров проложена, порт построен, уголь исправно везется с Груманта. Чем это может помочь освоению Дальнего Востока и Сибири?
— Нужно разведать Северный морской путь!
— Ну вот, только собрался начинать бояться, что вас в этом придется долго убеждать, а вы уже и сами справились. Да, именно Северный морской путь, причем проходимый за одну навигацию. Для этого нужен корабль особого типа — ледокольный, имеющий специальную форму носовой части и ломающий лед своим весом. Насколько я в курсе, такой четверть века назад построил какой — то купец, и этот кораблик зимой ходил от Ораниенбаума до Кронштадта.
— Совершенно верно, ваше величество. Пароход назывался «Пайлот», а переделал его из буксира судовладелец Бритнев. Потом в помощь «Пайлоту» были построены еще два подобных — «Бой» и «Буй».
— Представляю себе, как должен был называться третий пароход в этой серии, — усмехнулся я. — Но мы сразу начнем строить гораздо больший, примерно десяти тысяч тонн водоизмещением. Думаю, что постройку лучше всего поручить Титову, а вы будете его при необходимости консультировать. Я, наверное, тоже, во всяком случае по двигателям и электрике. И, наконец, примерно посередине северного пути нужен еще один порт с запасами угля. Наверное, он должен располагаться где — то в районе устья Енисея. Вот видите, Степан Осипович, сколько всякого на вас придется взвалить? Так что подумайте о помощниках.
— Это конечно, но где же вы на все это денег — то взять? Никакого золота с Аляски тут не хватит.
— На данный проект пойдут деньги, сэкономленные на кораблестроительной программе. Какие корабли сейчас самые дорогие?
— Разумеется, броненосцы.
— Вот их мы пока и не будем строить. Во — первых, потому, что пока еще не определился тип подобного корабля. Это богатые англичане могут сначала настроить казематных броненосцев, потом решить, что башенные будут лучше. Построят их и убедятся, что с башнями тоже не все в порядке, да и получается слишком дорого, и примутся за барбетные. Сейчас уже поговаривают о некой облегченной и удешевленной серии — наверняка в конце концов вообще получатся полные ублюдки. Не вижу никаких причин для России участвовать в этих метаниях. Это одна причина, но есть и другая. Я считаю, что на нынешнем этапе линейные корабли нам вообще не нужны. Точнее, не нужны за те деньги, которые они стоят.
— Не могу с вами согласиться, ваше величество.
— Хорошо, тогда давайте рассмотрим задачи броненосцев. В обозримом будущем мы не собираемся ни с кем устраивать эскадренных сражений в океане. Нам не больно — то нужно где — то там, вдалеке, демонстрировать флаг именно на этих громадинах, крейсера тоже сойдут. Наконец, у России нет жизненно важных морских торговых путей, для охраны которых нужны броненосцы. И что остается? Только борьба с подобными кораблями противника у наших берегов. Однако для этого можно применить и другие средства.
— Ваше величество, вы, кажется, исходите из того, что Россия всегда будет оставаться второстепенной морской державой.
— Нет. Но до решительных схваток с сильным противником в океанских просторах еще далеко. К тому времени все построенные сейчас линейные корабли успеют безнадежно устареть, а порты, береговые батареи, угольные станции, железные дороги и инфраструктура Севморпути останутся. Вот именно этим сейчас надо заниматься в первую очередь. Хотелось бы, конечно, всего и сразу, но так не бывает. Чтобы что — то получить, обычно приходится чем — то жертвовать.
— Жалко броненосцы, — вздохнул Макаров.
— Да, птичку жалко, — с ностальгией подтвердил я. Правда, без положенного по сценарию всхлипывания.
— Простите?
— Не обращайте внимания, это я так, вспомнил один эпизод, к делу не относящиеся. И не волнуйтесь, будут вам еще броненосцы! С восемью, а то и десятью двенадцатидюймовыми орудиями, вовсе без вспомогательного калибра, но зато вместо противоминного — универсальный миллиметров сто двадцать. С хорошей броней, водоизмещением двадцать тысяч тонн и скоростью двадцать два узла. Хоть и не завтра, но вы такие корабли точно увидите — если, конечно, будете соблюдать хоть самый минимум необходимой осторожности.
— И вы тоже, ваше величество.
— В каком смысле?
— Если вы вдруг позволите кому — то организовать вашу безвременную гибель, то сомневаюсь я, что мне доведется увидеть подобные корабли.
— Постараюсь не позволить, — вздохнул я. — Но давайте вернемся к теме сегодняшней встречи. Кто, по — вашему, сможет наилучшим образом управлять морским министерством в свете только что мной изложенного?
— М-м… пожалуй, контр — адмирал Тыртов Павел Петрович.
Имя мне было совершенно незнакомо — я его не слышал ни в той, ни в этой жизни. Поэтому пришлось признаться: