Чужое сердце (Шарада) (др. перевод)
Шрифт:
– Учитывая время и расстояния, тот, кто послал тебе эти вырезки, нашел их отнюдь не случайно.
– То есть он был в курсе каждого случая.
– И возможно также, непосредственно к ним причастен. Если, конечно, установлено, что здесь поработала чья-то рука, причем отнюдь не рука Господа Бога.
– Итак… с чем же мы все-таки имеем дело?
– Если это дело его рук, – в этом месте все еще имеется большое если, – мы имеем дело не с обычным серийным убийцей. Он не выбирает свои жертвы наобум. Жертв для него выбрала судьба. Тем не менее
– Что же им движет?
– Все очень просто, Кэт.
– Донорское сердце, – убитым голосом прошептала она, чувствуя, как страх сдавливает ей грудь. Алекс озвучил то, что она больше всего опасалась услышать. Его гипотеза совпала с ее гипотезой вплоть до последней буквы.
– Все три жертвы получили сердце в тот же день, что и ты, – произнес Алекс. – Этот психопат знал донора и по какой-то причине не может примириться с тем, что его сердце все еще бьется. По всей видимости, ему неизвестно, кому из реципиентов было пересажено данное конкретное сердце, и он на всякий случай решил убрать всех. Одного за другим он убивает тех, кому в тот конкретный день была сделана операция по пересадке сердца, понимая, что рано или поздно убьет ту, что получила интересующее его сердце.
– Но зачем?
– Чтобы оно перестало биться.
– Нет, это мне понятно, но зачем ему это? Если он был близок к донору, то, возможно, сам дал согласие на трансплантацию. С какой стати ему менять первоначальное решение?
– Кто его знает. Возможно, проснувшись однажды утром, спустя месяцы, он вдруг подумал: «О боже, что я наделал». Семьи доноров порой принимают решения в спешке, когда плохо отдают себе отчет в собственных действиях. Возможно, на кого-то из них надавили. Эта мысль начала неотступно его преследовать. Он больше не в состоянии жить дальше, терзаясь чувством вины. Ты когда-нибудь читала Эдгара По? Его рассказ «Сердце-обличитель»?
– Это сердце не похоронено. Оно бьется.
– Да, но как и герой рассказа, автор этих посланий слышит его биение постоянно. Оно преследует его, доводит до сумасшествия. Он не может с этим жить и хочет навсегда заставить умолкнуть это сердце.
– Прошу тебя! – взмолилась Кэт.
Алекс через стол протянул к ней руку.
– Возможно, все совсем не так, Кэт. Но ты спросила мое мнение, и я тебе его высказал. Будем надеяться, что я ошибаюсь.
– Но сам ты так не считаешь.
Алекс промолчал. Впрочем, в словах не было необходимости. Ответ Кэт прочла в его глазах.
– Ну, хорошо, предположим, что до этого момента мы правы. Но как он вычислил этих людей, в том числе тебя?
Она объяснила ему то же самое, что Хансейкеру об индивидуальном номере каждого донора.
Алекс задумался. Ответ у него нашелся не сразу.
– Пересадка сердца – вещь довольно редкая. Он вполне мог просто собрать факты, которые добыл то там, то здесь. Кто знает? До тех пор, пока нам неизвестно, кто он такой, мы можем только гадать по поводу того, как он действует.
– Он явно не испытывает недостатка в средствах.
– Это почему же?
– Потому что за прошедшие четыре года он исколесил всю страну.
– Ты слышала про автостоп? – спросил Алекс. – Или про товарняки? Между убийствами у него был год. За это время он вполне мог заработать денег, медленно, но верно подбираясь к очередной жертве.
– Я как-то не подумала, – согласилась Кэт. – Да, это может быть кто угодно.
– Да, и бизнесмен, летающий первым классом, и бродяга. Но кто бы он ни был, этот сукин сын хитер. Умеет притвориться, сменить окраску, как хамелеон. Иначе как он мог подобраться к каждой из жертв, не вызвав при этом ни малейшего подозрения?
– Взять, к примеру, ту женщину из Флориды, которая вывалилась из окна в своем собственном доме. Если ее вытолкнули, значит, он был с ней рядом, внутри дома.
– Он вполне мог выдать себя за ремонтника, – предположила Кэт.
– Да, но стала бы она поливать цветы на окне, пока в доме что-то ремонтировали?
– Почему бы нет?
– Однако маловероятно. Лично мне все представляется иначе: она просит кого-то, кого хорошо знает и кому доверяет, подержать стремянку и тянется к цветам.
Кэт передернулась.
– Нет, он просто чудовище.
– Но он не убивает всех подряд, не оставляет после себя горы трупов. Он действует осторожно, сосредоточенно, каковы бы ни были его мотивы – месть, религия или целая сотня других вещей.
– Интересно, не правда ли? Что толкает людей на их поступки? – Кэт искоса посмотрела на Алекса. – Порой мотивы кажутся полной бессмыслицей. Некоторые вообще не задумываются о том, как их действия скажутся на других людях. Главное, удовлетворить собственные потребности, – в ее словах слышался двойной смысл. Алекс уловил это сразу.
– Ты по-прежнему считаешь меня последним дерьмом?
– О да, разумеется, – честно призналась она, как будто соглашалась с тем, что с голодом в мире должно быть покончено.
– Разве я не заслужил добрых слов за то, что был честен с тобой?
– Мне кажется, они нужны тебе лишь для успокоения самолюбия…
– Ты сурова. Неужели ты не можешь хотя бы попытаться понять меня?
– Я прекрасно тебя понимаю. Тебе хотелось, я не возражала.
– Я не рассчитывал, что ты со мной трахнешься! – выкрикнул он.
– Тогда почему ты не трахался с кем-то еще? К чему было все это шоу, Алекс? Ты заставил меня упасть в твои объятия, причем сделал это нарочно.
Он открыл было рот, чтобы что-то сказать, но передумал. Вместо этого запустил пальцы в волосы и негромко выругался.
– Ну, хорошо, – произнес он в конце концов. – Виноват. Я нарочно заставил тебя поверить в то, что невозможное возможно.
– Поясни-ка?
Он не ответил. Наоборот, плотно сжал губы.
– В чем дело, Алекс? Я же вижу, что что-то не так.