Чужое сердце (Шарада) (др. перевод)
Шрифт:
Эти слова не столько польстили ей, сколько встревожили.
– Неправда.
– Я мог бы назвать троих. Нет, четверых.
– И кто же это?
– Дин Спайсер.
Кэт равнодушно пожала плечами.
– С тех пор, как я уехала из Калифорнии, мы с ним просто друзья.
– Потому что тебе так удобнее. Но он все еще влюблен в тебя по уши. Второй – это Билл Вебстер.
– Ну, ты даешь! Билл обожает свою жену.
– Почему-то она сторонница моей гипотезы.
Кэт упрямо тряхнула головой.
– Ошибаешься. Если же Нэнси думает, что между мной и ее мужем
– Джефф Дойл.
Кэт рассмеялась.
– Вернее, не будь он голубым, он бы непременно в тебя влюбился, – стоял на своем Алекс. – Но даже так, он готов целовать землю, по которой ты ступала.
– Какая, однако, у тебя богатая фантазия. Впрочем, на то ты и писатель. Кто же четвертый?
Ответом на ее вопрос стал его пронзительный взгляд.
– И ты надеешься, что я в это поверю? – спросила она.
– Нет.
– Отлично. Потому что это полная ерунда, и мы оба это знаем. Ты просто не прочь еще раз переспать со мной.
– И каковы мои шансы?
– Нулевые.
Алекс расплылся в улыбке, говорившей, что так он ей и поверил.
– И ты победила?
– Где? А, на том конкурсе? Нет.
– Оказалась слишком тощей?
– Слишком глупой.
– И в этом весь прикол. Я правильно понял?
Кэт кивнула.
– Во время предварительных просмотров мы должны были общаться с судьями. Один из них был мерзкий тип. По идее, портретный фотограф, хотя мне он скорее напоминал торговца подержанными автомобилями. Он из кожи вон лез, стараясь расположить девушек, и постоянно всех трогал. Вернее, щупал. Меня всякий раз передергивало от омерзения, как будто я случайно наступила на слизняка.
Он мог подкатиться к кому-то из нас и шепнуть на ухо: «У тебя есть все, что положено, киска». Позднее девушки сравнили свои впечатления и пришли к выводу, что его не стоит воспринимать серьезно. Но по мере того, как приближался официальный день конкурса, этот тип становился все развязнее и все больше распускал руки.
Его приставания сделались все более наглыми, однако никто из девушек не рискнул пожаловаться на него, опасаясь тем самым навредить себе. Он прекрасно это понимал. И занимался сексуальным шантажом, зная, что это сойдет ему с рук. И я решила…
– Одну секундочку, давай я угадаю, – перебил ее Алекс. – Ты решила исправить эту несправедливость.
– Верно. Я решила, что все должны знать, какой это мерзкий тип. Во время генеральной репетиции он отловил меня в углу и принялся перечислять мои достоинства, а также то, как он мог бы помочь мне использовать их с выгодой для себя. Я притворилась, будто слушаю его, затаив дыхание. Мол, я так благодарна ему и хотела бы узнать больше. Он предложил, чтобы мы с ним позднее встретились в его комнате, где он якобы введет меня во все подробности.
Мы договорились о времени. Перед тем как пойти к нему, я оставила записку для председателя жюри, в которой говорилось, что этот самый фотограф срочно хочет ее видеть.
– То есть ты решила его подловить?
– Как сказать. К сожалению, уловка сработала против меня самой. Председательница жюри выросла на пороге в тот момент, когда он пытался стащить с меня блузку. Он, разумеется, тотчас выгородил себя, заявив, что будто я явилась к нему в комнату по собственной инициативе и предложила ему мое лилейное тело в обмен на высокие баллы в конкурсе.
В свое оправдание я сказала, что если она не верит мне, то пусть спросит у других девушек, которых он щупал всю неделю. Она спросила. Разумеется, они все как одна всячески это отрицали. Думаю, для них эта безвкусная корона королевы была важнее правды. Меня же заклеймили шлюхой, которая-де облила грязью их прекрасный конкурс, и турнули из состава участниц.
– Представляю, что ты могла бы им всем поведать.
– Вообще-то я была краткой. Помнится, я сказала им: «Идите вы все подальше. Лучше я стану актрисой».
Пока они доедали ужин, а потом ехали назад в Сан-Антонио, Кэт рассказала ему свою историю до конца. Потерпев фиаско с конкурсом красоты, она продала все свои вещи, за исключением кое-какой одежды, и купила автобусный билет до Лос-Анджелеса.
Здесь она работала продавщицей в парфюмерном отделе универмага, зарабатывая гроши, которых едва хватило на то, чтобы оплатить класс актерского мастерства и кишащую тараканами жалкую квартирку. Когда Кэт наконец смогла себе это позволить, она собрала портфолио со своими фотографиями и принялась рассылать их в агентства, ведущие поиск новых талантов.
– В один прекрасный день мне позвонил агент и предложил представлять мои интересы. В первую минуту я приняла его звонок за розыгрыш.
– Можешь ничего не объяснять. Мне это знакомо. – К этому моменту они уже подъезжали к городу. Алекс съехал с автострады. – Я чувствовал себя точно так же, когда мне позвонил Арни Виллелла. И какая была твоя первая роль?
– В телерекламе. Я натирала воском, который не желтеет, виниловый пол. Этот ролик примерно год шел по национальному телевидению. После него мои дела пошла в гору. Я снялась в других роликах, принимала участие в рекламных шоу, превознося достоинства чего только можно: от моющих и чистящих средств до мотоциклов, а также появилась в нескольких театральных постановках. Затем мой агент узнал, что в «Коридоры» требуется актриса, и я прошла прослушивание на роль Лоры Мэдисон. Остальное тебе известно.
На перекрестке Алекс остановил машину и повернулся к Кэт.
– Куда тебя подвезти?
– К телестудии. Я оставила свою машину там.
– Ты уверена? – он многозначительно посмотрел на нее.
Она поняла, о чем он у нее спрашивает. Если бы за нее решение принимало либидо, все было бы гораздо проще.
– Да, я уверена.
Они поехали к телестудии. По пути Алекс поделился с ней своими успехами, сделанными в Хьюстоне.
– В Департаменте юстиции пообещали заняться теми тремя случаями гибели людей с пересаженным сердцем, правда, без особого энтузиазма. Агент, с которым я разговаривал, явно не горел желанием браться за это дело.