Чужое тело
Шрифт:
Вот так новости. Ничего подобного мне Варвара не рассказывала.
– Не то слово, Варюша, – удрученно вещал Якушин. – Я поначалу не поверил, попросил перепроверить информацию. Да уж, неисповедимы пути, мы тоже можем ошибаться…
Я тактично кашлянул. Они прервали беседу и повернули головы.
Эффектнее не придумаешь. У Якушина от удивления вытянулось лицо. Он сильнее сжал кружку с чаем, словно на нее покушались. С Варвары сошла последняя краска. «Праздник к нам приходит, праздник
Сергей Борисович поднял кружку подрагивающей рукой, сделал глоток и забыл поставить на место. Могли бы что-нибудь и покрепче выпить по такому поводу…
– Это т-ты? – сипло выдавила Варвара.
– Не имею аналогов, – с достоинством ответил я, подходя ближе. Что-то подсказывало – не стоит делать непродуманных резких движений.
Сергей Борисович опомнился, поставил кружку, начал медленно воздвигаться над столом, неуверенно заулыбался.
– Подожди… – Внутри Варвары включились процессы, она стала яростно растирать лоб. – Но ты же умер… Я дважды за эту ночь видела твой труп.
– Это был не труп, – уверил я.
– Нет, труп… – Даже в этой абсурдной ситуации она проявляла ослиное упрямство. – Сергей Борисович… – Она передернула плечами, жалобно глянула на Якушина, – может, это не он? Ведь бывают же случаи…
– Может, мне уехать обратно? – вздохнул я. – Чтобы вам спокойнее было? Только денег на такси дайте.
– Мертвые шутят, называется… – Сергей Борисович шумно выдохнул и улыбнулся во весь рот. – Это он, Варюша, успокойся, меня не обманешь. Никто не вселялся в тело Никиты Андреевича – это он и есть, во плоти, так сказать. И как-то нелогично, согласись, вселяются в живые тела, а не в мертвые. Просто произошла редчайшая в медицине вещь…
Варвара подошла на цыпочках, недоверчиво вглядываясь в мое непростое лицо, стала ощупывать, сменила мину. Потом с воплем «Никитушка, прости!» прыгнула на шею, стала целовать во все доступные места, что-то бормотала, выла, урчала. Я чуть не упал – пришлось расставить ноги.
Подошел Якушин с улыбкой до ушей, тоже потрогал меня, засмеялся, смахнул что-то с глаза – разумеется, соринку. Потом махнул рукой – доведете когда-нибудь до инфаркта – и на подгибающихся ногах побрел обратно за стол.
В дверь сунулась Лариса, поморгала, вопросительно уставилась на Якушина. Тот кивнул с улыбкой: так надо. Лариса сглотнула, осторожно прикрыла дверь.
Варвара спустилась с небес на землю, довела меня до стула, усадила, сама пристроилась рядом. Девушка все еще всхлипывала, хваталась за сердце. Однако профессиональное самолюбие вернулось на место, и мне по-прежнему стало суждено умереть в падающем самолете. Сергей Борисович подтолкнул ко мне пачку моих же сигарет.
– Курите, Никита Андреевич, сегодня можно. Только смотрите, чтобы в привычку не вошло.
Я с жадностью схватился за свой «Уинстон», стал окуривать дымом служебное помещение. Они не роптали, терпели. Варвара сбегала за баночкой с водой, где я и утопил высосанную в несколько затяжек сигарету.
– Как вы себя чувствуете, Никита Андреевич? – осторожно осведомился Якушин. – С головой все в порядке?
– Нет головы, – проворчал я, – черепная коробка – есть, а головы – нет.
– Главное, что чувство юмора осталось. Хотя в вашем случае, полагаю, оно должно умереть последним.
– Голоса, музыка, хоровое пение, навязчивые мысли? – срывая голос, бормотала Варвара. – Ты извини, Никитушка, что спрашиваю, но все это так необычно…
– Внутренний голос требует убивать, – признался я.
– Понятно… – Она ласково гладила меня по руке. – Это ничего, родной, скоро пройдет…
– Полагаю, Никита Андреевич, мне придется увеличить ваш гонорар, – вкрадчиво сказал Якушин.
– Конечно, – кивнул я, – на достойные похороны.
– Фу… – выдохнула Варвара и расслабилась. – Отпустило, твою-то мать…
– Кстати, насчет моей матери, – вспомнил я. – Надеюсь, вы ей не сообщали о моей безвременной кончине?
– Нет, твоей маме не сообщали, – замотала головой Варвара. – Непросто это, Никита, решили подождать до утра.
– Вот и славно, и не сообщайте.
– Хорошо, не будем.
– Да, Никита Андреевич, – сказал Якушин, – до вашей мамы печальная весть не дошла – и слава богу. Но вашей помощнице Римме Казаченко Варвара позвонила незадолго до вашего эффектного появления, и, полагаю, эта новость ее не обрадовала.
Вот черт! Я вскочил со стула, схватил свой телефон. Разрядился! Некому воткнуть в розетку. Я требовательно уставился на Варвару. Она смутилась, суетливо полезла в сумочку за своим смартфоном.
– До утра не могла подождать?
– Прости, но мы же не думали, что к утру ты оживешь. Да, наверное, ты прав, надо было подождать, дать человеку выспаться. Но я не смогла, а Сергей Борисович не успел меня остановить. Она плакала, Никита…
Надеюсь, не от радости. Я набирал номер по памяти.
– Да, Варвара, слушаю… – голос моей помощницы звучал глухо, но уже не сонно.
– Это не Варвара, – отрезал я. – Римма, ради бога, прости всех нас, произошла чудовищная ошибка. Все в порядке, новость о моей смерти можно отозвать, она не соответствует действительности, это нелепое недоразумение…
Римма помолчала и задала убийственный в своей простоте вопрос:
– Это кто?
– Это твой работодатель Никита Ветров, – терпеливо завел я старую шарманку. – Все в порядке, я жив. Считай, что эта неприятность произошла с моим однофамильцем, а в морге все перепутали. Варвара поспешила, погорячилась, понимаешь?