Чужое знание

Васильев Владимир Николаевич

Швед вышел на улицу, вдохнул утреннего воздуха и нашел, что даже изрядная примесь автомобильных выхлопов его не слишком портит. Достиг проспекта и свернул направо.

Путь до дома Аркадия Семеновича он одолел даже быстрее, чем ожидал, но огорчился этому не слишком, понимая, что просто побродить сможет и потом. Сначала дело.

Бермас ожидал его между аркой, ведущей во двор, и входом аптеку. У ног Аркадия Семеновича, далеко не отходя, прогуливался крупный шотландский терьер, безо всякого поводка.

Швед пожал Бермасу руку; пес с интересом

обнюхал кроссовки Шведа, задрал голову, удостоил обладателя кроссовок взгляда, в котором читалась почти человеческая ирония, вежливо шевельнул хвостиком-обрубком и степенно направился в арку, без спешки переставляя коротенькие терьерские лапки.

– Пойдемте, Митя... то есть, Дима, - предложил Бермас. Он иногда сбивался на старомодное "Митя", Швед это хорошо помнил.

– Не боитесь собакена без поводка выгуливать?
– поинтересовался Швед.
– Все-таки улица, машины...

– Не боюсь. Эта сволочь неприлично умна и под машину ни в жизнь не полезет, даже если учует на противоположной стороне проспекта течную суку. Пойдет на переход и дождется зеленого светофора. И если думаете, что я преувеличиваю - то ничуть. Это не собака, это Иной в собачьем мире. Вам ведь слегка за пятьдесят, так? Ему немногим меньше. Он был щенком, я чесал ему пузико, а по телевизору в это время наш дорогой Леонид Ильич вещал о задачах какой-то там по счету пятилетки, вот так.

– Иной в собачьем мире?
– удивился Швед.
– Это как?

– Это я образно, - вздохнул Бермас.
– Но полагаю, тут не обошлось без вмешательства моей сестры. Сейчас поднимемся, я вас представлю и, скорее всего, вы все поймете сами.

Подниматься пришлось на третий этаж. Вошли в квартиру; пес сразу же убрел вглубь по длинному коридору и исчез за углом. Швед разулся, сунул ноги в предложенные тапки и пошел вслед за Аркадием Семеновичем.

"Интересно, - подумал Швед, - сестра у Семеновича старшая или младшая?"

В просторной, старомодно, но мило обставленной комнате их встретила молодая женщина, вполне эффектная, что по внешности, что по макияжу, что по одежде. Но удивило Шведа не это.

Сестра Аркадия Семеновича была Иной, об этом Швед уже слышал. Она оказалась целительницей, достаточно сильной - пожалуй, что силой она соответствовала магу первого уровня, а это сильнее Шведа. Удивило то, что она была Светлой.

Швед при виде ее просто остолбенел.

– Знакомьтесь!
– заговорил Бермас.
– Это Дмитрий, тот самый, который в Киеве... Ну, ты поняла. А это моя сестра, Вера Семеновна.

– Здравствуйте, - произнесла сестра, критически глядя на Шведа. А самому Шведу вдруг стало чуточку неуютно, как будто он пришел на рентген, а врач - молодая и симпатичная - велит ему обнажиться. Вера Семеновна обнажаться пока не велела, но глядела так, будто рентген у нее встроенный.

– И вот этот мальчик был главой Дневного Дозора на Украине?
– риторически вопросила Вера Семеновна.
– Куда катится мир! Неудивительно, что снова приходится воевать, там, на юге.

– Между

прочим, он был далеко не самым худшим главой Дневного Дозора!
– заметил Аркадий Семенович философски.

– О, да!
– Вера Семеновна очаровательно улыбнулась, отчего по спине Шведа пробежался лютый холодок.
– Видала я и похуже! Прямо тут, в Петербурге!

Швед невольно вспомнил шефа Темных Питера двадцатилетней давности и вынужден был внутренне согласиться: сам он куда сильнее того шефа. И не без оснований подозревал, что толковее.

– Ладно, Темные, ступайте, секретничайте. Обещаю не подслушивать. Проголодаетесь - подайте голос.

И она ушла в смежную комнату, плотно затворив за собой дверь.

– Вот так, молодой человек, - вздохнул Аркадий Семенович.
– Пойдемте теперь на мою половину.

По другую сторону коридора располагалась точно такая же большая гостиная, только окна ее выходили не во двор, а на Московский проспект. И точно так же из нее в смежную комнату вели двери, и на дверях этих, и на стенах тоже стояла магическая защита, старая, прочная и надежная. Ставил ее явно маг экстра-класса и явно очень давно, а чтобы такую подновлять - вполне хватает и скромных сил Темного целителя Аркадия Семеновича Бермаса.

Едва Швед вошел в комнату, он перестал ощущать все, что находится за ее пределами. В мире акустики есть удачный аналог - точно так же перестаешь слышать весь мир, когда попадаешь на студию звукозаписи, инженер затворяет звуконепроницаемую дверь и ты остаешься наедине с инструментом, микрофоном и усилителем, а весь остальной мир звуков исчезает. Вот и комната Аркадия Семеновича была наглухо изолирована от любой магии, правда обычный шум Московского проспекта сюда все-же проникал - был еле-еле слышимым.

Швед попытался прощупать защиту и быстро понял, что слишком для этого слаб и неопытен. В московском офисе Дневного Дозора на Тверской кабинет Завулона был окутан примерно такой же, но здесь защиту ставил не Завулон, это безошибочно угадывалось по магическому почерку.

– Старая работа, - прокомментировал Бермас, от которого, конечно же, не ускользнули робкие изыскания Шведа.
– Тут раньше один мой родственник жил. У нас вся семья изначально так - мужчины ко Тьме, женщины - к Свету. И ничего, живем как-то...

Обставлена комната была достаточно аскетично: рабочий стол-бюро, рядом секретер; напротив - два книжных шкафа. В дальней от окна части - кровать, похожая на армейскую, только больше габаритами, пузатенькая прикроватная тумбочка, старинный стул а-ля Гамбс и массивный платяной шкаф. Мебель была почтенная, скорее всего девятнадцатого века, за исключением современного директорского кресла у стола. Если бы не это кресло, современный компьютер на старинном столе смотрелся бы чужеродно. А вместе с креслом - возникала неожиданная гармония, как на комбинированных фотографиях одного и того же городского пейзажа, где на части фотографии запечатлен очень старый вид, а на оставшемся месте - современный.