Чужой гость
Шрифт:
Невысокий и немолодой, сухопарый и выглядевший старичком подполковник Баскаков был как раз из тех, про кого Глеб когда-то сказал «негодяй, но на своём месте». И подворовывал, и крутил свои не очень законные дела. Но люди у него в рейды уходили нормально снаряжённые и возвращались живыми, он не давал рейдеров обижать, если не по их вине случались провалы. Баскаков всегда знал, что происходит в пустыне, и не раз распутывал ситуации, в перспективе обещавших Городу проблемы. Не зря пережил уже трёх официальных командиров полка.
— Господин подполковник, рейдер Каховский по вашему приказанию прибыл.
Сейчас, едва дверь кабинета плотно захлопнулась, реальный хозяин рейдерской службы молча сунул подчинённому фотографию Богдана. Глеб мгновенно впитал данные с вклеенного в пластик чипа — запечатан информационный пакет был личным кодом, подделать такой невозможно.
— Вам сказали, кто я.
— И я готов выразить вам восхищение, молодой человек. До этого я и не догадывался. Провели. В связи с этим меня предложение. Я так понимаю, вам сейчас было передано, что?..
— Да. В двухсотом секторе посланцы Пустынного хана должны с кем-то встретиться и получить что-то нужное.
— Главный город Пустынного хана слишком вырос, им не хватает воды. Но и уменьшить население — сложно и неразумно. Скажу открыто. Мне понравилось, как два месяца назад вы вскрыли обман и предотвратили войну с Ханом. Нам выгоден мир. Пока Хан держит в руках пустыню и внедряет в ней своё слово и свой закон, там царит порядок. А это благотворно сказывается на делах и на шкуре моих подчинённых. Насколько получилось разведать вашему товарищу, в пустыне нашли и хотят отдать Хану установку, способную расширить скважину. Возможно, пробурить ещё несколько. Это в интересах Города, но не в интересах… Скажем, отдельных городских жителей. Открыто я вмешаться не смогу, мне связали руки. И что вдвойне подозрительно, в этот же квадрат отправится рота Лисицына. У него с Ханом свои счёты, как и у кое-кого из его бойцов. Объяснение срочного рейда идиотское, якобы в тех краях может быть кладка завроидов.
Глеб кивнул, по спине вдоль позвоночника поползли нехорошие мурашки. Объяснение и впрямь идиотское. Да, за «ужасом пустыни», как прозвали завроидов, охотились тщательно, особенно за кладками. Даже пустынники, обнаружив следы завроида, бросали любые дела и торопились сообщать в Город, а оттуда высылали группу зачистки. Не просто так последнего завроида видели больше десяти лет назад. Теоретически они могли мигрировать туда, где люди не ходят, заложить там кладки. Но двухсотый сектор уходил в сторону развалин Прайма, там пустыня до сих пор наверняка усеяна автономными ловушками против зверлингов. А завроиды хоть и звери, но полуразумные, они в такое опасное место не полезут и уж тем более не станут устраивать там кладку. Зато в Прайм собирался Гладов, а потом к Пустынному хану.
— Я вижу, вы знаете больше меня. Настаивать не буду. Я хочу, чтобы за Лисицыным присмотрел человек, способный, если что, выбраться и рассказать, что там случилось. Если окажется, что Лисицын и его пока неизвестный заказчик и в самом деле решили перейти грань дозволенного и нарушить наши договорённости с пустынниками… У меня тоже есть нужные связи, а мои партнёры не желают, чтобы в пустыню вернулось «у кого ствол, тот и прав». Это вредно для бизнеса. Вы меня понимаете? Давид у нас служит давно, после вчерашнего я суну вас в первую попавшуюся группу, которая уходит в рейд, чтобы не накалять обстановку на базе. Лисицын спорить не будет, ему молодой лопух, готовый в случае чего подтвердить его версию, пригодится. Взамен обещаю по возвращении устроить так, что вы уйдёте капитаном обратно в бригаду. Думаю, вместе с благодарностью Хана вы не пропадёте.
— Согласен. Но мне понадобится броня, лучше офицерский комплект. Причём так, чтобы её спрятали в моей машине.
— Договорились. И даже больше, я вам дам не просто офицерский комплект, а настоящий «призрак».
*****
Однообразно тянулись дни за днями рейда. Море песков под колёсами машин всё расширялось и расширялось. Маршрут проложили специально вдоль цепочки развалин, и неважно чьих — людей или керхеров. Вода в скважинах давно пропала, зато на время самого жаркого полуденного пекла они создавали хоть какую-то тень. А ещё постоянно давали о себе знать мучения жажды, особенно если катишься не в кузове машины, а на одиночном багги бокового охранения, как Глеб. Давно прошли времена, когда рейдеры были разведчиками и диверсантами и на вооружении у них поголовно стояли «призраки». Сейчас всей защиты от палящего солнца — это тагельмуст, длинный кусок ткани, который заматывался вокруг головы, оставляя открытыми только глаза с надетыми песчаными очками, да бурнус. Даже бронежилеты снимали, чтобы не свариться.
Нельзя сказать, чтобы зрелище песчаного моря было лишено какой-то таинственной прелести. Резко ограничивающие обрывы барханов синеватые и тёмно-фиолетовые тени, золотистые дюны, иногда попадались, красноватые, охристые, коричневые, белые или серые обнажения камня, глины и известняка. Всё это на пепельно-голубом прозрачном фоне неба, залитого яркими лучами света. И тишина, которую лишь иногда ломал треск лопнувшего на солнце камня. Но рейдерам эта мёртвая красота казалась скорее пугающей. От страшного света и жары кожа рук и лица, несмотря на разнообразные крема и вроде бы привычку, обгорела, стала бронзово-красного цвета, губы потрескались. Лёгкая зудящая сыпь от попадавших внутрь одежды мелких песчинок не переставала терзать спину, плечи и бока. Стоило коснуться металла не через одежду и не там, где его защищало пластиковое покрытие, как легко можно обжечься. И заживать такой волдырь будет долго. Но тяжелее всего давался полдень, когда солнце палило огнём, а грудь не желала посылать в лёгкие раскалённый воздух.
Каким бы Лисицын ни был человеком, рейдером и командиром он был хорошим. Всю дорогу выдерживал ровно такой темп, чтобы выйти в нужный квадрат как можно быстрее, но и люди не вымотались лишнего. И всё равно оазис показался кусочком рая, свалившимся с небес на землю. Котловину, на дне которой вмещалось небольшое озерцо и рощица местных деревьев, напоминавших толстую липу с кожистыми пальмовыми листьями, окружали высокие дюны десятки метров высоты. Эти песчаные громады хорошо скрывали подступ к оазису и одновременно хранили его от самумов.
Озеро было естественное, берега заросли чем-то вроде тростника, кишевшего живностью. Парочку плосконосых обитателей немедленно поймали разнообразить меню в честь торжественного ужина, но сделали это в первый и последний раз. Нельзя нарушать хрупкое равновесие оазиса, каждый знал — тогда пустыня проклянёт и отнимет удачу. Желающих проверить это поверье не находилось. Возле воды разбили базовый лагерь, откуда пешком или на лёгких машинах будут уходить группы разведчиков. Глеба, конечно же, как новичка, оставили в лагере. А ещё в лагере пока оставался со своей группой Лисицын, а также вторая группа, которой руководил его самый доверенный человек и давний приятель. И то, что в разведку в основном ходили пешком, а не на машинах, при этом уже третий день в лагере отсиживались самые опытные люди, всё больше укрепляло Глеба в мысли: весь рейд прикрытие задачи помешать Гладову встретиться с людьми Пустынного хана.
На четвёртый день в раскалённом воздухе отовсюду послышались высокие чарующие звуки с сильным металлическим привкусом, заставляя против воли дрожать. Звуки летели и таяли в раскалённой атмосфере полудня. То весёлые, то жалостные, то резкие и крикливые, то нежные и приятные уху, эти звуки казались криками живых существ, но не голосом мёртвой пустыни. Лагерь мгновенно, несмотря на жару, зашевелился. Если песок начинал петь, он сначала звал ветер, а следом прилетала смерть. Песчаная буря. И пусть высокие дюны защищали оазис, в пустыне всегда надо ждать худшего. Животные, чувствуя приближение бури, спешили скрыться в норки. И вот вершина огромной дюны, секунду назад мёртвая и неподвижная, зашевелилась. Пока почти невидимым облачком над ней закурился летучий песок, подхваченный струёй горячего ветра. И тут же закурились остальные дюны, небо померкло, словно упало на землю. Воздух заволокла буро-жёлтая мгла, клубы пыли по всему периметру оазиса закрыли солнце, на него стало возможно смотреть как на тусклый огненный шар. Даже здесь, внизу, стало душно, а наверху сейчас невозможно дышать. И вот уже всё захватил рёв, несущийся отовсюду.