Чужой монастырь
Шрифт:
Астроному Дж. Кейхелу, которого разрезали на части, пришлось хуже. Еще хуже пришлось следующим трем жертвам, на которых натравили низкорослых, уродливых псов с мощными челюстями. От тварей пришлось отбиваться уже после того, как закончилось обезболивающее.
Те из осужденных, что стояли на вершине пирамиды, приглядывались к происходящему возле ее основания с явным ИНТЕРЕСОМ. Кто-то из землян даже заметил деловито, что против собак следовало применить другую тактику.
С таким же выражением на Земле обсуждались футбольные матчи или плановые постановления правительства.
Напиток, танцующий в ковшике в нежных руках жриц, действовал так же безотказно и пленительно, как и сотни лет назад.
И не все видели, как рыжеволосый соправитель Акил, получив коротенькое
Не заметив того, что Акила уже нет за его спиной, Грендам под грохот инструментов, большинству из которых он не знал и названия, вещал:
— Наше дело истинное! Не поколеблемся! Убей бога — освободи бога! Крови, храбрые мои соплеменники!..
Пламенная эта речь не мешала ему ковырять в зубах желтым, твердым ногтем на правом мизинце. На завтрак было нежнейшее филе собственного Грендамова охранника, накануне несчастливо наткнувшегося на саблю…
Прорицатель Грендам наслаждался и этим своим исключительным правом потреблять в пищу себе подобных. По установившемуся закону людоедами могли быть только сардонары, впитывающие таким образом достоинства употребляемого ими в пищу субъекта и переваривающие (а следовательно, уничтожающие) его недостатки и откровенные пороки. Как то: непокорство, лень, гордыня, злоба и зависть, да и мало ли грехов в этом и иных мирах! Усваивая мясо мертвеца, легитимный каннибал тем самым улучшает покойного посмертно, оставляет о нем добрую память. Очень милосердное отношение к людям… Сардонары считают ТАК на полном серьезе. Если вам придется оказаться в желудке высокопоставленного сардонара, знайте, что это высокая честь.
— Ну подходите, что ли, — тихо проговорил Костя Гамов, неподвижно глядя на то, как в пиршественный зал, ныне ставший местом бойни, по одному втягиваются желтоглазые, низкорослые воины, похожие на ту парочку стражников, что освободили его из узилища и под сопровождением гареггина привезли сюда. А может, эти двое тут и присутствовали. — Посмотрим, какие вы…
Но те не спешили «смотреть». Входя в зал, они один за другим выстраивались в шеренгу, все удлиняющийся фланг которой упирался в окровавленный ковер посреди зала. На Гамова они старались не смотреть, а если и поглядывали, то быстро, почти пугливо, стараясь не отрывать глаз от оцепенелой, мертвой точки в пространстве где-то прямо перед ними.
Леннара, словно слившегося с темной колонной и медленно отходящего еще дальше, в стенную нишу, они не видели.
Тут приоткрытая створка двери, через которую один за другим просачивались желтолицые стражники, содрогнулась от мощного удара и распахнулась, описав на петлях оборот и грохнув в стену. Появился Акил. Его сопровождали два гареггина, Ноэль и Исо. Оба словно отштампованы по одному, неоднократно воспроизведенному выше, образцу: высокие, гибкие, смуглокожие, с плавными, хищными движениями. С нежной, детской кожей и свободными от мимических движений лицами. Акил казался не столь пластичным и был куда более кряжист и просторен в плечах, чем его гвардейцы, в его походке и стати чувствовалась настоящая военная выправка. Впрочем, что удивительного? Ведь в свое время он состоял в ордене Ревнителей и получил превосходную всестороннюю подготовку, а именно — окончил военную школу Ревнителей, прошел обучение в ряде храмовых меренгов [4] в том числе правовом и медицинском. А еще за его спиной были два курса обучения в Большом Басуале, [5] куда попадают лишь очень немногие из числа проходящих подготовку в Храме.
4
Меренги — общеобразовательные структуры Храма.
5
Большой Басаул —
Твердое лицо соправителя сардонаров чуть припухло, на виске пульсировала синяя жилка. Пройдя вдоль ряда стражников, уступающих ему ростом на голову, Акил поравнялся с неподвижно замершим Гамовым и остановился в трех шагах от землянина.
— Ну не думал, что придется познакомиться раньше, чем на Большом гликко, — отрывисто сказал Акил. — Я знаю, ты не можешь меня понимать, а если вдруг и понимаешь, то это знание вручено тебе моими врагами. Но я все равно скажу. Мне известно, что тут произошло. Эти глупцы, которым я вверил только малую долю власти, тотчас же поспешили ею злоупотребить. Решили поиграть дорогими игрушками. Доставили сюда тебя, доставили тело Леннара. Они правильно сделали, что умерли. То есть — ты убил их, так? Иначе их убил бы я.
— Среди женщин, которые находились ночью в этом зале, была твоя племянница Лейна, многоустый Акил, — из-за плеча хозяина подал голос гареггин Ноэль.
— В самом деле? — встрепенулся и повысил было голос Акил, но тотчас же вернулся к прежней спокойной манере держать себя. — Так… С этой глупой девчонкой разберусь после, сейчас важнее определить, ЧТО произошло тут ночью.
— Развязать язык. Пытать, — коротко высказался гареггин Исо.
— Кого? Ты говоришь об этом неизвестном, который сразил Леннара? Я даже не буду объяснять тебе всю глупость, что вложена в твои слова. Его меч весь в крови таких же гареггинов, как ты. Не менее быстрых. Не менее сильных, нисколько не менее живучих. Попробуй отобрать этот меч…
— Это приказ?
Акил не ответил, он пошевелился, становясь к Гамову вполоборота, и снова заговорил. Константину неожиданно пришло в голову, что эти местные до смешного любят позу, необязательный красивый жест. Эффект, который превыше эффективности. Красивое, самоцельное слово, само звучание которого важнее причины, его породившей. Что этот рыжий хочет донести до него, Гамова?.. Ведь наверняка понял еще там, в шлюзе, что эти чужаки не их мира, что они пришли извне, ну скажем, из Великой пустоты, или как там еще может именоваться мировое пространство в местных космогонических мифах?.. А этот рыжий непохож на человека глупого и напыщенного. Между тем непохожий на глупца Акил говорил: — Со временем мы сможем понять друг друга. Надеюсь, это произойдет не слишком поздно… Ноэль! Покажи ему.
Выступивший из-за спины рыжеволосого соправителя сардонаров гареггин Ноэль протянул Гамову плоскую металлическую табличку, на которой был вытеснен четкий медальный профиль. Передавая табличку, гареггин произнес певучее имя: «Лиэннааар». Гамов машинально принял, взглянул… Он сразу узнал это характерное лицо. Хотя почти и не наблюдал Леннара в профиль. Он видел его окровавленным, с проломленной лицевой костью и запекшейся кровью, он видел его в действии и даже пытался помешать, и Леннар с полным основанием мог бы умертвить и его самого, Константина Гамова. И вот тут, разглядывая четкий профиль на желтоватом металле, землянин вдруг понял, что человек, которого он ударил дымящейся гравиплатформой по лицу, там, в транспортном шлюзе, — он и есть человек из котла, он и есть убийца гареггинов, он и есть Леннар, притаившийся тут, в зале, у колонны, отступивший в полумрак укромной ниши. И этот Леннар, верно, представляет особенную ценность вот для этого рыжеволосого, и его смуглых охранников, и вот для этих бессловесных желтоглазых болванов, вытянувшихся в шеренгу…
Не довершая в мозгу этой логической цепочки, Константин отрицательно покачал головой, хотя непонятно, к чему относилось его отрицание. Кроме того, у этих пришельцев, хоть и похожих до поразительности на земных людей, могла быть кардинально отличная система жестов, и разве что боги Великой пустоты ведают, что может усмотреть в этом покачивании Костиной головы рядовой гареггин и даже сам многоустый Акил…
Акил резко выдохнул. Пахло от него чем-то сладковатым и не то чтобы неприятно, но чувствовался в этом аромате резкий химический, медикаментозный запах, словно рыжеволосый Акил только что вышел из кабинета современного земного стоматолога. Акил произнес, показывая безупречные, крепкие зубы: