Чужой муж, чужая жена
Шрифт:
Но и это мы пережили, с трудом, и всё же. На майском заседании суда, опека обнародовала свой отчёт — у ребёнка травма и она панически боится отца. Ей снятся кошмары, как отец избивает мать, а потом и её. И Саркисов успешно воспользовался этим, подав прошение о лишении родительских прав из-за психологического насилия над ребёнком.
Тут же сработали те аудиозаписи и скриншоты его угроз. Мой адвокат ещё тогда, после нападения мужа на улице наказал снять побои, написать заявление в полицию, и мы подали на Багрянцева в суд по статье о побоях. Муженёк считал, что я просто мщу ему и не заморачивался.
Но Саркисов продумал всё. Получив приговор того суда, подал ещё одно прошение на лишение родительских прав из-за преступления против жизни и здоровья ребёнка или его близкого родственника.
И вот, сейчас я стою возле здания суда, вдыхая тёплый майский воздух. До конца весны три дня, а впереди жаркое, по прогнозам синоптиков лето. А я уверена, что это лето станет самым счастливым для нас с Евушкой. Потому что в моих руках копия и выписка из решения суда. И как только я отнесу её в ЗАГС, получу через месяц своё долгожданное свидетельство о разводе и снова стану Анисимовой Оксаной. И не только. Главное, что Багрянцева лишили родительских прав.
Дома, в Солнечном, меня уже ждут родители, дочь и тётя с дядей. Они подготовили целый пир по случаю нашей победы. Вот только препятствие в виде Марины, сестры уже бывшего мужа, не даёт мне завершить этот день в хорошем настроении.
— Как ты могла?! — подлетает она ко мне на парковке со слезами. — Моя семья хорошо к тебе относилась, как к дочери родной, а ты так опозорила брата! Наклеветала на него! Наша мама из-за тебя уже несколько месяцев плачет! У папы давление, а Егора даже уволили с работы! Оно того стоило? Эта твоя жалкая месть из-за обиды?!
— Я не собираюсь оправдываться перед тобой, Марина.
— Да?! А стоило бы! Ты сломала нашей семье жизнь! — бывшая золовка пытается толкнуть меня, но я уворачиваюсь. — Бесстыдная! Соседи шепчутся за нашими спинами! Ты украла у нас Еву! Настроила племянницу против! Теперь все знают об этой девке, Ладе, и она отказалась делать аборт. Рожать собралась от Егора! А всё из-за тебя, Ксюша!
— Из-за меня? Серьёзно? — хочется засмеяться в голос. — Правда, меня обвиняешь, а не своего дорогого братика, который, будучи в браке, заделал ребёнка другой? Который на меня руку поднимал при дочке и сломал ей психику?
— И что?! Ребёнок забыл бы это через месяц! Да все так живут! Все! Думаешь, другим не достаётся в браке? Ты не идеальная жена, чтобы жаловаться! Егор работал с утра до ночи, чтобы ты могла дома баклуши бить! — шипит Багрянцева. — Ты никогда не ухаживала за ним, как положено! Плохо готовила, плохо убирала, не уважала своего мужа, грубила и хамила! Бил, значит, было за что!
— Мне жаль тебя, Марин, — качаю головой я. — Правда жаль. И я просто надеюсь, что ты выйдешь замуж не за такого, как твой брат. Иначе, с таким отношением к браку, ты никогда не решишься сбежать от тирана. А теперь, уйди с моей дороги. Я спешу.
Обхожу её и направляюсь к каршерингу с гордо поднятой головой. Этот день — моя победа. И я не позволю ей испортить мне настроение.
—
— Не волнуйся. Не приползу. Даже если умирать буду, — хмыкаю я, открывая дверь машины.
Марина ещё что-то кричит вдогонку, но я больше не слушаю. Завожу «Кию» и как можно скорее выезжаю с парковки.
И только стоя в пробке, понимаю, что спасла свою дочь из этой семьи. Раньше я не обращала внимания, но после слов Марины задумалась. Отец Егора всегда был немногословен, но жена и дочь ходили перед ним на цыпочках. Вероятнее всего, раз и Марина, и её мать считали совершенно нормальным терпеть побои от мужа, значит они привыкли к этому. И это так же значило, что Егор понабрался своей дурости с детства, наблюдая за отцом, копируя его манеру поведения с женой во взрослом возрасте. И, останься Ева даже под минимальным их контролем, не представляю, что они вложили бы в её голову.
Потом замечательный вечер среди самых родных и близких. Вкуснейшие креветки и овощи на гриле, бокал холодного вина и счастливая улыбка моей крохи рядом. И только мне тяжело на душе. Как только закончилась вся беготня с разводом и судами, в ту же секунду в голову начали лезть мысли, от которых я так пыталась сбежать.
— Дочур, ты знаешь, что Ева скучает по Антону? Всё время о нём говорит, — подсаживается ко мне папа, когда я, уложив дочку спать, сажусь во дворе на деревянные качели.
— Это ты к чему вспомнил? — спрашиваю, в недоумении.
Я знаю, что она скучает, но не знала, что так сильно. Со мной Евушка такими подробностями не делилась.
— Внучка считает его своим защитником. А ещё думает, что Антон уехал, потому что его прогнал «плохой папа», — задумчиво произносит отец.
— Я всё ещё не понимаю, пап.
— Ты теперь свободна от всего, Ксюш. Поезжайте к нему.
— Т-ты… знаешь?
— Он приходил ко мне перед рейсом. Всё честно рассказал. И дяде Жене рассказал с тётей Леной.
Чувствую, как дрожат коленки. Стояла бы, точно грохнулась бы в обморок от таких новостей.
— Я купил вам с Евой билеты на самолёт. Адрес узнал у Елены. Если хочешь, улетай, — совершенно серьёзно предлагает мне папа.
— И ты не против?
— Что я могу сделать, если моя дочь и внучка счастливы только с этим мужчиной? Я же вижу, какая ты после его отъезда.
— Но мама… Она же никогда не поймёт!
— Маму я беру на себя. Не поймёт сразу, так поймёт со временем. Тётя Лена ведь сразу всё приняла. Только Женя отказывается даже говорить о сыне, но ты его знаешь. Отойдёт.
— Пап… — обнимаю отца я, а в глазах стоят слёзы. — Спасибо!
И за долгое время — это не слёзы грусти, боли, отчаяния. Это слёзы счастья. Мне удаётся перетерпеть ночные часы, потому что спать я не могу. Сна ни в одном глазу, тело уставшее, как будто вагоны разгружала, а нервы на пределе. Как только часы показывают около девяти утра, завтракаю с родителями и дочкой, беру на работе ещё одну неделю отгулов, хватаю чемодан и Еву, сажусь в такси. Чтобы, дожидаясь рейса, трясущимися руками написать ему: «Я приеду». И тут же отключить телефон, потому что страшно.