Чужой муж, чужая жена
Шрифт:
– Что-то о Еве ты не думал, когда кувыркался с секретаршей!
– Она ничего не значит! Хочешь, я уволю её? Завтра же уволю её!
Муж попытался дотронуться до меня.
– Нет, не смей меня трогать, кобель похотливый! А знаешь, что? Уволь, – в тон ему, холодно подметила я. – Чтобы, когда я приехала со свадьбы, этой секретарши в твоём офисе не было.
– Ты же простишь меня? Ради семьи, ради нашей дочки? Я клянусь, что больше никогда не изменю тебе! Клянусь, любимая!
Я молчала, не в силах что-то ответить. Держалась только ради дочери, иначе сразу бы затребовала
– Не знаю. Ты предал меня, предал нас! Где гарантия, что если я смогу тебя простить, это не повторится?
– Я клянусь тебе, Ксеня! Ты не пожалеешь!
Кивнула равнодушно. А про себя подумала только об одном: «Я отомщу тебе, Егор. Богом клянусь, отомщу. Чтобы тебе было так же больно».
Глава 2.
Наши дни.
Выныриваю из воспоминаний. Снимаю сапожки, вешаю шубу на вешалку. Поправляю немного отросшее аккуратное каре чуть ниже плеч. Захожу в гостиную, обвожу взглядом родственников, улыбаюсь каждому: маме, тёте, дяде, бабушке. Ни сестры с семьёй, ни Антона с женой здесь нет.
Становится легче. И одновременно больнее.
Потому что мне не хочется видеть его с женой. И потому, что мне нужно увидеть их счастье вживую. Чтобы убедиться, что пять лет назад я сделала правильный выбор. Ведь прошло столько времени, а я всё ещё захожу на его профиль ВКонтакте, чтобы посмотреть, изменилось ли что-то в его жизни. Но Антон мало что выкладывает. Зато никто не придерётся, всё же официально он мой двоюродный брат. А я скучаю. Пора признать это. Скучаю, как ненормальная. Убеждаю себя, что пора забыть прошлое, что станет легче. Но не становится.
Слова о любви к Егору привычно слетают с губ и по сей день. Так же как в день нашей свадьбы, когда я убедила себя, когда сама начала в это верить.
Муж с отцом и дядей уходят к мангалу, мы же женским составом остаёмся в гостиной.
– Мамочка! А блатик пиедет? – взбудоражено спрашивает Евочка, соскакивая с бабушкиных коленей.
Дочка всё ещё плохо выговаривает букву «р», мы давно ходим по логопедам, но пока толку мало. Месяц назад дочка начала ходить к новому логопеду по рекомендации преподавательницы из детского садика, и я надеюсь, что будут улучшения.
– Приедет, конечно, солнышко! – усаживаю Еву к себе на руки, обнимая. – И тётя Ника с дядей Яном.
– Мой блатик самый класивый блатик на свете! – восторженно рассказывает дочка. Она очень привязана к моему двухлетнему племяннику. Когда-то и так говорила про своего брата. – Если его будут обижать девочки, я их побью!
– Почему Лёвушку должны обижать девочки, милая? – спрашивает мама.
– Потому что все девочки злые злыдни!
– Не обращай внимания, мамуль, – успокаиваю я маму, а то выдумает себе невесть чего. – Просто Ева у нас дружит только с мальчишками.
– Не плавда! Я длужу с Ладой! Но Лада не девочка, Лада большая и доблая!
– А Лада, это? – обеспокоенно смотрю на дочку, потому что это имя мне незнакомо.
– Лада дочка Натальи Васильевны! Она
Выдыхаю. Наталья Васильевна наш новый логопед. Мы виделись один раз, и я не знала, что у неё есть дочь. Обычно на занятия Еву возит няня. Да, мы всё-таки наняли няню и педагога в одном лице год назад, чтобы подготавливала Еву к школе. Приходит она к нам только по выходным и один день в будни. По остальным будням дочка до полдника в саду, потом со мной. Зато в выходные теперь посвободнее.
Уж не знаю, почему я так разнервничалась после упоминания незнакомого имени. То ли из-за недавних воспоминаний об измене Егора. То ли из-за ожидания возможной встречи с Антоном меня так мандражит. Ведь последняя наша встреча три с половиной года назад закончилась плохо…
Три с половиной года назад.
Церемония у Ники и Яна была очень красивой. Эти двое искренне любили друг друга, и я была рада, что они наконец-то перестали маяться ерундой, признали свои чувства и поженились. А ведь у них всё могло закончится ещё на моей свадьбе…
С посиделок, с семьями в ресторане Балийского отеля, молодожёны ушли первые. Минут через десять после них, ушёл Антон до того мне и слова, кроме «привет» не сказавший. Потом я.
Сидела у бара и задумчиво покручивала в руке уже пятый бокал с каким-то цветастым коктейлем, звеня кубиками льда. Вечер в одиночестве вгонял в депрессию, и даже алкоголь не помогал спастись от мыслей об измене мужа. А ещё больнее было от того, что Жуковский даже поговорить не захотел после стольких лет разлуки. И наши взгляды, которые всегда пересекались, теперь постоянно ускользали в сторону.
«Сама виновата. Вспомни, как отвратительно ты с ним поступила, когда он был готов бросить ради тебя всё!» – напомнил мне голос разума в голове. И я была с ним согласна.
Какой-то возрастной мужик так и разглядывал меня с другого конца барной стойки, как будто я была экспонатом в музее, вызывая раздражение.
Нет уж! Хватит с меня! Больно много чести сидеть на курорте и думать о муже с его потаскушкой! Я хотела отомстить, и я отомщу!
Резко вскочила со стула и направилась к одному из корпусов отеля. Ещё утром я подсмотрела, в каком номере разместился Антон. Алкоголь помогал не думать о том, что своим приходом я причиню ему ещё больше боли, чем тогда, когда сказала, что выбираю Егора. Когда соврала, что его люблю, а не Жуковского.
Если Антон только пожелает… А я должна попробовать. Слишком сильно скучала. Слишком сильно любила до сих пор. Может быть, нам стоило прекратить сразу. Много-много лет назад. Но если бы мы прекратили, то не узнали бы вкус греха. Если бы не начали, то не узнали бы, что такая неправильная и аморальная любовь существует. Много лет назад в наших днях таилось сплошное враньё, а в ночах сладостные стоны.
Но враньё или грех – тогда было неважно. Только любовь имела значение. Только она оправдывала всё, что мы сделали. А потом я предала его, потому что испугалась гнева родителей. Неприятия, осуждения. Сделала ему больно разрушив отношения. И предала снова, окончательно уничтожив всё, что было между нами.