Чужой (наш) ребёнок

— Босс, всё готово, — слышу отчёт и киваю, сидя в кресле и рассматривая, как мои люди выводят из дома предателей. Неплохая картина, особенно когда знаешь, что будет с ними потом. Вздыхаю, откровенно скучая. — Только там проблема одна.

А вот это уже интересно. Без них никуда.

Выпрямляюсь, смотря на своего помощника. Обычно, когда он так говорил, они были не особо серьёзными.

— Мы не хотели, но… — он отводит взгляд, что ему не свойственно. А это мне уже не

нравится. Что они натворили на этот раз? — Женщину задели. Один пальнул, в неё попал. Сделать ничего не смогли.

Тихо выругался и чуть не сорвался, доставая из-за пазухи оружие. У нас было правило: женщин и детей не трогаем. Неважно, как низко ты пал, каким бы отпетым бандитом ты не был, но они — неприкосновенны. Если навредил, автоматически становишься мусором.

— Разберись, — отвечаю сухо и зло. И без того паршивое настроение стало ещё хуже. Встаю с места и раздражённо отряхиваю невидимую пыль с плеча.

Иду на выход, надеясь поскорее убраться отсюда, но резко останавливаюсь, когда слышу слова Ройса:

— Есть ещё одна проблема.

Да неужели? Никогда и ничего не может пройти всё гладко.

Оборачиваюсь в его сторону и молча ожидаю продолжения. Подогрел интерес, молодец, заинтриговал.

— У неё ребёнок.

Киваю и единственное, на что у меня хватает слов, это:

— Живой?

Получаю подтверждение, разворачиваюсь и иду обратно.

Всё, что меня волновало, узнал. Мне не было никакого дела до ребёнка. Меня интересовала судьба моих людей. Уже, правда, бывших. Я не так их устраивал. И за невыполнение приказов их ждёт наказание. И неважно, что они оказались предателями. Они всё ещё жили под именем моей семьи.

Что делать дальше, пусть решает Ройс. Я знал, что он куда-нибудь пристроит найдёныша.

Внезапно слышу детский плач, но не останавливаюсь, продолжая идти на выход. Наша работа здесь закончена, и оставаться не видел смысла.

— Босс, а что?… — дальше я не слышу. Потому что его слова прерывает детский крик. Вижу, как Кайл, один из приближённых мне людей, спускается по лестнице, и несёт на руках маленький плачущий комок.

Ребёнок. У моей сестры тоже мог быть такой. Но не вышло. Она ушла слишком рано.

Невольно сжимаю пальцы в кулак, начиная злиться. Больная тема, такие же больные воспоминания. Лучше бы я не вспоминал. Потому что рычаг внутри опускается вниз, и я делаю то, чего сам от себя не ожидаю.

— Подойди.

Кайл быстро спускается с лестницы, подходя ко мне с ребёнком на руках. С каждым шагом крик раздавался всё ближе и громче, что раздражало и заставляло поморщиться. Не любил детский плач. Он нервировал. А детей, особенно чужих, на дух не переносил.

Смотрю на кричащее тело и не вижу ничего такого. Обычный. И интереса никакого не вызывает. Не отличается абсолютно ничем от остальных. Даже в душе ничего не дрогнуло, когда увидел её красное заплаканное лицо.

Но я ошибся. Поменял своё мнение буквально за секунду. Когда увидел её глаза. Светло-карие, выворачивающие все органы наизнанку. Только заглянув в них, вспомнил о ней. О сестре.

Что-то в груди щёлкнуло, и я протянул ладони к этому ещё маленькому человечку. Почему делал это, не знал. Может, представил, что эта малышка, она — моя родная, покинувшая этот мир, сестра? До сих пор помню, как держал её на руках, боясь уронить. Эти двое совершенно не похожи, но глаза…

Быстро одёргиваю себя, убирая зависшие в воздухе руки.

Нет, нельзя. Я живу в том мире, где этот ребёнок может пострадать, стоит сделать неверный шаг в сторону. Я и так слишком многое наворотил. Не хочу, чтобы ещё один человек ушёл по моей вине из жизни.

— Босс, это девочка, — зачем-то произносит очевидное Кайл. А что это за нотки в его голосе? Надежды? Зря. Что-то они сильно расслабились. У нас нет таких чувств и эмоций, потому что с ними сложно живётся.

Постепенно ребёнок замолкает, успокаиваясь. Смотрит на меня своими большими карими глазами, кривит красное от слёз лицо и сжимает маленькие ладошки в кулаки. Сразу же стала спокойной, как удав, будто это не она только что орала, как резанная. И улыбнулась, демонстрируя свой маленький рот без зубов.

А её карие глаза всё не дают мне покоя.

Возможно, сейчас я сделаю свою самую главную ошибку в жизни, но произношу то, во что сам не верил:

— Отнеси в машину, — прикрываю на мгновение глаза и поворачиваюсь к выходу.

Я буду жалеть о своём решении. Ненавидеть себя, если с ней что-то случится. Но сейчас…

Я просто представлю, что это был ребёнок моей милой Шанталь. Почувствую себя дядей, а потом… Не знаю. Жизнь покажет, что будет с этим дитя дальше.

А пока… Сделаем вид, что так всё задумано. Отдам её в какую-нибудь хорошую семью, чтобы позаботились о ней. А если нет… То её ждёт нелёгкая участь. Вырастет беспризорницей в детском доме, но меня не сильно будет это волновать.

Потому что то, что случилось сейчас — спонтанность. Незапланированное действие. О котором я наверняка пожалею.

И какая судьба сложится у этой девочки, даже я не знал.

***

У него не было никого. Ни жены, ни детей. Только «семья». Криминальная группировка, которая была для него всем. Они проживали каждый день, как последний. И так было бы до конца жизни… Если бы один день не изменил всё.

День, когда он взял чужого ребёнка в свой дом… И пустил к себе в сердце…

Аккуратно приклеиваю пластырь на скулу парня и утешающе хлопаю его по плечу.

— В следующий раз уклоняйся, — говорю поучительно, улыбаясь.

— Я готов пропускать каждый удар, чтобы потом твои пальчики касались меня, — шутит Гейл, и получает за это по руке. — Ладно-ладно, Венера, я шучу. Спасибо, пойду, а то у меня скоро смена. Боюсь, мне влетит от Ройса, если опоздаю.

— Они же уехали, — удивляюсь, складывая пластыри в упаковку.