Чужой (наш) ребёнок
Шрифт:
— Уже вернулись. Босс странный, хотя… Он всегда таким был, — от слов мужчины чуть раздражаюсь. Нормальный он, просто слегка специфичный человек. Настроение у него менялось очень быстро. Хочу возмутиться, но Гейл всё понимает и поднимает руки вверх, сдаваясь. — Всё-всё, вижу, что тема не нравится. Я убежал.
— Катись, — кинула ему в спину и вернулась к своим делам. Открыла медицинскую карту одного из членов семьи и посмотрела на недавние результаты обследования. Всё было не так печально, и это радовало.
—
Поднимаю голову и вижу Ройса, правую руку Барнеби. И, правда, вернулись. Быстро они…
Приподнимаю бровь, спрашивая, что ему нужно. Вроде не ранен, так чего пришёл?
— Босс зовёт.
Эти два слова действуют на меня отрезвляюще, и я сразу же поднимаюсь с кресла, забывая о своём недовольстве. Иду на выход из кабинета, параллельно пытаясь выяснить причину моего вызова. Болдуин не любил врачей, и мы редко пересекались.
— Он ранен? — спрашиваю на всякий случай, вдруг мне нужно взять с собой что-то из медикаментов.
— Нет, там кое-что другое, — хмурюсь, не понимая в чём дело. Выхожу из кабинета, закрываю дверь на ключ и иду следом за правой рукой босса. — Но можешь помочь только ты.
— Э-э, — удивлённо протягиваю, думая, что он намекает на что-то неприличное.
— Ты сейчас будешь в шоке, — почти шёпотом произносит мужчина, заставляя меня выпрямиться и сгореть от нетерпения. Навострила ушки и прислушалась к его следующим словам: — Барнеби принёс в дом ребёнка.
— Что? — удивлённо округляю глаза. — Как? Зачем? Какого?
От моих вопросов глаза Ройса темнеют, а кулаки сжимаются, говоря о том, что тема была не из приятных.
— На выезде, когда ловили предателей, была женщина. Её задел один из тех мусоров. Она защитила собой ребёнка, который в это время плакал на кровати. Мы не успели, но стрелявший уже получил по заслугам.
— Понятно, — услышав эти слова, отвожу взгляд в сторону, мысленно соболезнуя той несчастной девушке. — А зачем я? Осмотреть ребёнка?
— Ты, конечно, молодая и талантливая, Венера, — он делает паузу, улыбается и продолжает: — Но глупая. Ты — единственная девушка в доме. Не думаешь же, что им будут заниматься мужики? Только представь эту картину. Обхохочешься ведь.
Представляю, как несколько боровов, которые только и способны, что нести плохое и ужасное, столпились около одного крошечного создания и пытаются его покормить. Хихикнула, прикрывая ладошкой рот.
Но сразу же всё веселье пропало, потому что осознала — это надо будет делать мне.
Встрепенулась, констатируя факт:
— Так я же тоже бесполезная. Сам знаешь, что я с детьми не бум-бум.
— Будешь пробуждать свои материнские инстинкты. Ты знаешь, что посторонних нанять не можем. У нас в доме не место чужакам.
Понимала. Очень даже хорошо. Сама же поклялась боссу, когда вступала в семью, что буду исполнять любой его приказ. А на данный момент он был прост: позаботиться о ребёнке.
— Ладно, — принимаю эту нелёгкую участь. — Что-нибудь придумаю.
Глава 2
Стою перед дверью спальни Барнеби и немного волнуюсь. Мы редко пересекались. Он вообще не любил меня. Точнее, мою профессию. С врачами ему было тяжело. Потому что после смерти сестры ему было очень плохо, и все вокруг пытались ему помочь. А мне было всё равно. Я не мозгоправ и не психолог.
Обычный врач с неоконченным образованием, которая осталась на улице без денег, еды и жилья. А потом увидела то, что не должна. Как шустрая пуля, вылетевшая из пистолета, лишила жизни какого-то человека. А меня чуть не отправили за ним, как свидетеля. Пришлось визжать на всю улицу, как припадочная. А потом доказывать, что я буду полезной для них. Провела маленькую лекцию о ране у босса, крича в истерике.
Зато он оценил. Сам был чудаком и любил таких же.
Стучу по двери, слышу негромкое «входи», и уверенно кладу ладонь на ручку, поворачивая её в сторону. Захожу его в спальню, сразу же видя широкую спину мужчины, обтянутую белой майкой. Стоит перед кроватью, загораживает собой вид и на что-то смотрит. Конечно же, на ребёнка. На кого же ещё?
А почему так тихо? Господи! Я надеюсь, он его не убил!
Быстрым шагом дохожу до кровати и смотрю на уснувшего в каком-то пледе малыша. Облегчённо выдохнула, когда маленькие пальчики зашевелились, а губы задрожали.
— Венера, — слышу сбоку и поворачиваю голову, смотря на мужчину. Сглатываю, немного волнуясь. Я всегда боялась Болдуина Барнеби. Несмотря на то, что он спас мне жизнь и разрешил остаться в его семье, иногда он меня пугал. И не только… Вообще страшилась всех в этом доме.
Раньше. Но сейчас, проведя с ними несколько лет, для меня слово «семья», которым они называли себя, стало поистине настоящим. Эти люди стали для меня всем. И когда кто-то из охраны приходит с обычной царапиной, вместо злобы чувствую радость. Потому что искренне люблю их, как своих братьев, которых у меня никогда не было.
— Венера, — мужчина говорит с нажимом, и я вздрагиваю, осознавая, что прослушала, о чём он говорил все это время. — Этот ребёнок теперь на тебе.
Кивнула, спокойно соглашаясь. Оспорить приказ главы семьи не могла. Да и что тут такого? Присмотреть за одним ребёнком сколько-то дней разве сложно? А, кстати, интересно, сколько?
— На какой срок?
Барнеби молчаливо смотрит на кровать, а потом поднимает на меня свой холодный и строгий взгляд.
— Неизвестно, — а вот это уже плохо.