Чужой след
Шрифт:
— Жду вас, жду! — забасил он. — Мне звонили. Расчеты ваши правильны — был ночью самолет… Крутился над горами. И парашютиста высадил.
Капитан бросил на Белявина веселый, насмешливый взгляд и поднялся из-за стола.
«Ну и богатырь!» — восхищенно подумал Белявин, глядя на крутые, широкие плечи капитана, плотно обтянутые гимнастеркой.
— Так, значит, поехали к артиллеристам, товарищ капитан? — спросил Николай.
— Не надо! — решительно заявил Зайченко. — Зачем нам артиллеристы? У нас и без них — морской порядок!
— Надо же организовать прочесывание леса, — возразил Белявин. — Диверсанты могут уйти.
— Не диверсанты, а диверсант! Один… Понимаешь —
— Как? — удивился Николай.
— Я же сказал — морской порядок! Нет уже диверсанта… Уничтожен! — Капитан, наслаждаясь удивлением лейтенанта, молодецки расправил плечи.
— Как уничтожен? Кем?
— У нас в районе народ зоркий, понимает что к чему. Шпиону, диверсанту никуда не уйти… Есть у меня в горах надежный помощник, старый лесник Григорий Пелипенко. Герой мужик! В Отечественную — партизанил, наших разведчиков в тыл к фашистам водил. Орден за это имеет… А стрелок — редкий, птицу на лету сбивает… Вот он и подкараулил субчика. Сейчас поедем на место происшествия.
В кабинет вошел молоденький, русоволосый милиционер и доложил:
— Лошади ждут, товарищ капитан! И доктор уже там…
— Ну, вот и хорошо! — Зайченко ударил широкой ладонью по столу. — Поехали, лейтенант!
— У меня машина, товарищ капитан.
— Машина, машина, — засмеялся капитан. — На машине в наши дебри не проедешь. За хутором Хребтовым застукал парашютиста Пелипенко, в самой чащобе. Придется верхом ехать.
Они вышли на улицу, и Белявин зажмурился от яркого солнца. По широкой прямой улице станицы уже сновали люди. Старшина спал в машине. Велев ему ждать в станице, Белявин вскочил на косматую, сытую лошадку, и она бодрой иноходью понесла его по улице. Рядом с ним, неловко подскакивая в седле, трусил пожилой толстяк в соломенной шляпе. Капитан Зайченко ехал впереди.
Сразу же за станицей начинались табачные плантации и сады, раскинувшись по пологим склонам холмов. Деревья были сплошь залиты ярким светом, и ветерок доносил пьянящий запах. Дальше вздымались горы — синие, косматые от вековых лесов. Неподалеку в садах дружно пели девушки, и эта песня словно дополняла и подчеркивала прелесть раннего весеннего утра.
Через несколько километров капитан свернул с дороги на узкую лесную тропу. Сквозь молодую листву деревьев пробивались золотистые солнечные лучи. И листья, и трава, и крупные лесные пионы — все выглядело особенно ярким и праздничным.
— Дыши, лейтенант! — пробасил Зайченко. — У нас здесь такой воздух — не надышишься! А красота-то какая! — Капитан широким взмахом руки обвел горы и лес. — Привольный край!
Переехали вброд бурливую горную речку. Тропа круто поднималась в гору, петляя среди кустов орешника.
— Теперь скоро! — сказал капитан, и его веселое лицо приняло серьезное, даже хмурое выражение.
Еще с полчаса ехали по той же извилистой десной тропке. Внезапно лошадь капитана захрапела и испуганно шарахнулась в сторону. Из кустов орешника на дорогу вышел кряжистый, почти квадратный старике ружьем в руках. Его темно-коричневое, загорелое лицо обрамляла аккуратно подстриженная седая борода. Черные, диковатые, строгие глаза зорко смотрели из-под нависших бровей.
— Здравствуйте, товарищ капитан! Здравствуйте, доктор! — глуховатым, хриплым баском проговорил старик. — Жду вас!
Спокойным взглядом он окинул лейтенанта, словно оценивая его.
— Здорово, товарищ Пелипенко! — ответил капитан, соскакивая с лошади. — Ну, рассказывай, что тут у тебя случилось?
— Да чего рассказывать, — пожал плечами лесник, — сами все увидите.
— Нет, нет, ты все-таки расскажи! Вот
Белявин тоже спрыгнул с седла.
— Ночью проснулся я от гула, — спокойно стал рассказывать старик. — Вышел из палатки — слышу, самолет какой-то над лесом вертится…
— Из какой палатки? — спросил капитан.
— Как из какой? Разве вам неизвестно — экспедиция к нам пришла. Развалины в Кумском ущелье изучать будут и еще что-то искать. Четыре дня, как пришли. Из самой Москвы экспедиция.
«Так это же та самая экспедиция, в которой будет работать Надя!» — подумал Николай.
— А руководит ею профессор Качемасов — тот, что в прошлом году был, — продолжал лесник. — Он и письмо в наше лесничество прислал, чтобы меня, значит, в проводники к нему отпустили, как прошлым летом… Вот и я стал теперь, можно сказать, ахеологом…
— Археологом! — засмеялся капитан. — Так, так, продолжай, Григорий Сидорович!
— Может, и археологи, я не дюже грамотный, — кивнул головой лесник. — Ну вот, слышу нынче ночью — вертится самолет… Чего, думаю, ему вертеться ночью над лесом. Пошел по тропке к Девичьему роднику. Шел, шел, значит, и вдруг веревка меня по лицу хлестнула. Глянул, а в деревьях у самой тропинки он висит…
— Диверсант? — спросил лейтенант.
Старик недовольно покосился на него.
— Нет, не диверсант, а этот самый парашют. Ну, тут я сразу понял, что дело нечисто, — и обратно в палатку. Разбудил начальника, Алексея Павловича, и рассказал ему все. Потом остальных хлопцев разбудил. Алексей-то Павлович — бывалый человек, фронтовик. Он сразу за ружье. Ну и хлопцы, хоть и молодые, студенты, но тоже не отстали, оружие схватили. Вышли мы все из палатки — и к парашюту. Остановились, прислушались. Вдруг слышу я — Девичий родник вроде не так стал лопотать, словно в нем кто плещется. Стали мы к роднику подбираться. Подошли, глядим, а у родника нагнувшись сидит какой-то человек. Потом он за камнем фонарик зажег, карту вроде рассматривает. Тут я вскинул ружье и шумлю ему: «Кто такой?» А он, подлец, фонарик потушил и сразу из пистолета как пустит целую очередь. Так мимо меня целая стая свинцовых шмелей прожужжала. Тут я и слова не успел выговорить — мои хлопцы-студенты как грохнули из всех своих четырех стволов картечью. Ну, он вскинул руками и свалился…
— Насмерть? — нахмурился капитан.
— И не пикнул! — сурово сдвинул брови старик. — Я, конечно, понимаю, что такую птицу лучше живьем бы взять, но никак невозможно было!
— Да-а! — протянул капитан. — А где он?
— Там, где и был, возле Девичьего родника. Алексей Павлович велел его не трогать до вашего приезда… И имущество все там. А я тогда же сразу на Заречный подался и вам по телефону позвонил.
— Веди к Девичьему роднику! — распорядился Зайченко.
Легкой, раскачивающейся походкой лесник двинулся по боковой, еле заметной тропинке. Впереди, над самой тропинкой, в свежей зелени рослого дуба висел скомканный и прорванный парашют. Вниз свисали перерезанные стропы.
— Вот он, зонтик тот самый, на который я нарвался! — указал старик. — Мы весь лес кругом осмотрели, ничего больше не нашли.
Лесник зашагал дальше. Через два десятка шагов кустарник закончился. На небольшой прогалине дымил затухающий костер. Возле него сидел и курил седоволосый человек в круглых очках. Тут же стояло двое парней с ружьями в руках — один высокий, тонкий, чуть сутуловатый, другой — плотный, маленький крепыш.
— Вот и мы, Алексей Павлович, — проговорил лесник.
Человек, сидевший у костра, легко поднялся с травы и поправил очки. Красивое, правильное, чисто выбритое лицо его было спокойно.