Чужой в стране чужих (Чужак в стране чужой) (Чужак в чужой стране) (Другой перевод)
Шрифт:
— Я? Нет.
— Ты говоришь о разрушении тюрьмы, Доун?
— Да, Бен.
— Мы еще не говорили об этом. Джубал, Майк не просто проломил стену и вышел вон. Он выкинул чудо, которое им непросто будет переварить. Он разметал в окружной тюрьме все двери, все запоры, когда уходил… и то же самое сделал с тюрьмой штата. Она там рядом. А затем разоружил всю полицию. Частично для того, чтобы прибавить им хлопот… частично потому, что Майк просто не выносит, когда человека запирают, какова бы ни была причина.
— Все правильно, — согласился Джубал. — Майк кроток. Если кого-то запирают, это причиняет ему боль. Я согласен с ним.
Бен покачал головой.
— Майк не так уж кроток, Джубал. Он не колеблется, убивая людей. Но он совершеннейший анархист: запереть человека — это неправильность. Свобода личности — и полная ответственность личности за поступки. Ты есть Бог.
— И где же вы тут видите противоречие, сэр? Убийство человека может быть необходимым. Но тюремное заключение — это преступление против личности данного человека… и твоей собственной.
Бен взглянул на него.
— Майк прав: вы грокаете в полноте… в его стиле. Я далек от совершенства… Я еще только учусь. — Он обернулся к Доун. — И как они это восприняли?
Она тихонько прыснула.
— В осиное гнездо сунули палку. Мэр кипит. Он запросил подмогу у штата и Федерации… и получил ее. Мы видели приземление крупных сил полиции. Но стоило им выбраться из машин, как Майк лишил их всей амуниции, включая ботинки.
— Я грокаю, — сказал Бен, — он останется в трансе, пока они не пойдут на попятный. Чтобы работать с такой массой деталей, он должен растягивать время до бесконечности.
— Не думаю. — Доун покачала головой. — Я не обошлась бы без транса, доведись мне делать десятую часть того, что делает Майк. Но я грокаю, что Майкл мог бы делать это, даже раскатывая на велосипеде вниз головой.
— Хм… Не знаю, я пока еще делаю песочные куличики. — Он поднялся.
— У меня от ваших чудес иной раз голова кругом, идет, золотко. Пойду-ка посмотрю стерео. — Он задержался, чтобы поцеловать ее. — А ты развлекай старого Папу Джубала. Он любит маленьких девочек. — Кэкстон пошел к двери, и пачка сигарет, догнав его, нырнула ему в карман.
Джубал спросил:
— Это вы сделали? Или Бен?
— Бен. Он всегда забывает свои сигареты. Они летают за ним по всему Гнезду.
— Хм… Неплохие песочные куличики удаются нашему Бену.
— Бен преуспевает больше, чем сам признается. Он очень святой человек.
— Хм… Доун, ведь вы та Доун Ардент, которую я встречал в Храме Фостера, да?
— О, так вы помните! — Она расцвела, как девочка, получившая долгожданный леденец.
— Конечно. Но вы изменились. Вы кажетесь еще прекраснее.
— Это потому, что так оно и есть, — просто сказала она. — Вы по ошибке приняли меня за Джил. Она тоже стала красивее, чем была.
— А где это прелестное дитя? Мне бы хотелось увидеть се.
— Она работает. — Доун помолчала. — Но я сказала ей, и она сейчас придет. — Она снова помолчала. — Я сменю ее. Если вы позволите.
— Конечно-конечно.
Она поднялась и ушла, и тут же рядом с Джубалом оказался доктор Махмуд.
Джубал сурово поглядел на него.
— Вообще-то тебе следовало бы проявить учтивость и дать мне знать, что вы прибыли, а то вместо этого я вдруг обнаруживаю свою крестную дочь, за которой присматривает змея.
— Ну, Джубал, вы всегда страшно торопитесь.
— Сэр, когда человеку столько лет… — Он остановился, потому что две ладошки легли ему на глаза, и знакомый голос потребовал: — Угадайте, кто?
— Вельзевул?
— Нет.
— Леди Макбет?
— Теплее. Последняя попытка.
— Джиллиан, прекрати и сядь рядышком.
— Да, отец.
— И прекрати называть меня отцом вне стен моего дома. Сэр, как я говорил, когда человеку столько лет, сколько мне, он поневоле должен спешить делать некоторые вещи. Каждый восход солнца — драгоценнейший камень… ибо однажды можно не дождаться его заката.
Махмуд улыбнулся.
— Джубал, вы полагаете, что стоит вам перестать чудить, и мир остановится?
— Точно так, сэр… с моей точки зрения. — Мириам подошла и молча села рядом с Харшоу. Он положил руку ей на плечо. — Поскольку я не слишком жаждал узреть твою противную физиономию… и несколько более приятное личико моей бывшей секретарши…
Мириам прошептала ему в ухо:
— Босс, вам так не терпится получить пинок в живот? Я исключительно прекрасна. И это мнение крупнейшего специалиста.
— Помолчи. Новые крестные дочери — совсем иное дело. Из-за того, что ты не удосужилась черкнуть мне открытку, я чуть было не упустил шанс увидеть Фатиму Мишель. В таком случае моя тень стала бы являться тебе по ночам со словами упрека.
— В таком случае, — парировала Мириам, — и одновременно с этим вы могли бы видеть Микки… размазывающую по волосам тертую морковь. Отвратительное зрелище.
— Я говорил фигурально.
— А я — нет. Она чрезвычайно неряшливо ест.
— Почему, — мягко вмешалась Джил, — вы говорили фигурально, босс?
— Привидение — это концепция, к которой я обращаюсь разве что как к фигуре речи.
— Но это больше, чем просто фигура речи.
— Возможно, возможно. Но я предпочитаю встречать девушек, когда они во плоти. Равно как и я сам.
— Но это как раз то, что я вам говорил, Джубал, — сказал доктор Махмуд. — Ваша смерть еще не близка. Майк грокнул вас. Он говорит, что у вас впереди еще много лет.