"Чужой"
Шрифт:
Но он не в силах что либо поменять в их прошлом. Единственное, что он мог позволить себе, это скупую мужскую ласку - любые слова, произнеси он их сейчас, были бы здесь лишними.
– Ну а в Москву... в область, если быть точной, я попала не сразу, а спустя несколько лет после той трагедии, когда погибла мама. Отец, когда выздоровел и пришел в себя, вернулся в бизнес и несколько лет его фирма была одним из подрядчиков на строительстве ГЭС. Потом начались проблемы с некоторыми госчиновниками, было принято решение уезжать. Папа и его брат Парвиз с семьей - и я с ними, естественно - сначала перебрались в Астрахань. Это было в двухтысячном. А еще через год переехали в центр, в Подмосковье... Ладно, все, все! Хватит!
– Она, обхватив его за шею, заставила опуститься на "ложе".
– Не хочу тебя больше грузить! Сам виноват... не надо было меня втягивать в эти разговоры!..
Краснов хотел что то возразить, но Дарья приникла к нему всем телом, прижалась губами к его губам, заставив забыть его на время обо всем, что могло бы помешать тому, что еще должно произойти между ними. Его плоть немедленно отреагировала: "смуглянка" оседлала его, впустила в себя всего его, вобрала своим жарким лоном... Они слились воедино, будучи плоть от плоти и этой земли, и хмельной июльской ночи, среди запахов сена и луговых цветов; эти двое молодых людей, такие разные, со столь непохожими судьбами, на время превратились в единое целое, даря себя друг другу без остатка...
К Татаринцеву этой ночью сон не шел. Он временами проваливался в короткую и беспокойную дрему, но что то тревожило его, что то не позволяло ему крепко уснуть. Он старался поменьше ворочаться, чтобы не побеспокоить Тимофеевну. Понятно, что мысли его крутились вокруг племянника и этой девушки, которую тот привез на хутор. Федор Николаевич вспомнил, что когда он ездил в город, к сестре, к нему вдруг - когда он уже собирался уезжать - подошел Коля Николаша. И в своей обычной манере, притоптывая, глотая слова, стал выкрикивать какие то глупости... Что то вроде того, что приезжали "чужие"... Еще про какой то "джип тойота"... Про то, что он прогнал какого то "нехорошего человека", которого зовут - если он правильно разобрал имя - Тахир...
Татаринцев попытался было расспросить этого слабого на голову родственника, которого взяла к себе из милости сестра, но Галя махнула рукой.
– Ну что ты его слушаешь?! Он тебе с три короба наговорит... нашел кого слушать!
"Правильно сделали, что машину убрали с хутора, - подумал Татаринцев в очередной раз.
– Так то оно будет надежней... Утром надо будет прозвонить еще раз Лене! Может, Пашка уже вернулся из командировки? Майор госбезопасности, да еще и служит в таком месте, что и не всякому об этом положено знать! Вот он то именно тот человек, у которого и совета можно спросить и который не откажется помочь Димке, пусть они пока что знакомы лишь заочно... Дочь сказала, что Пашу "сдернули" в понедельник. У них, наверное, какие то учения... Но кто ж скажет правду, может зятя и на Кавказ отправили, там сейчас что ни день, то разборки, перестрелки, убийства... ох хо хо..."
Около четырех утра - край неба уже слегка просветлел - подала голос Машка. Татаринцев выждал с полминуты... собака не то, что не собиралась успокаиваться, но зашлась в злобное лае еще пуще прежнего...
Тимофеевна тут же приподнялась на своей перине.
– Что случилось, Федя? Чего это Машка с ума сходит?
– Не знаю. Но похоже, что кто то чужой бродит поблизости...
Татаринцев надел спортивные брюки, сунул ноги в разношенные босоножки без задников...
– Схожу во двор, погляжу... что и как!
Он накоротке заглянул в кладовку, открыл шкаф, где у него хранились охотничья двустволка и карабин. Взял "сайгу", достал с полки снаряженный магазин, вщелкнул.
Там же взял мощный фонарь, закрыл кладовку и направился к входной двери.
Краснов тоже услышал собачий лай. В какой то момент Машка просто остервенела - он прежде не слышал, чтобы она так кого то яростно, до хрипоты, обгавкивала...
– Что это, Дим? Я боюсь, - девушка прижалась к нему всем телом... и уже от нее нервная дрожь передалась к нему.
– А нас... нас не могут здесь найти?
– Найти? Кто? И зачем?
Ему удалось быстро взять себя в руки. Он выдернул из под подушки фонарь, включил его на короткое время... не смог найти на ощупь шорты. Ага, вот они...
– Он надел шорты на голое тело и направился по пружинящему под босыми ногами сену к лестнице.
– Я счас, Дарья... узнаю, что за шум...
– Димка!
– раздался снизу, из сарая, приглушенный хрипловатый голос.
– Эй, племяш... смайнайся на минутку, словцо хочу сказать!
– Я здесь, Николаич!
– сказал Краснов, спрыгнув на земляной пол.
– Ну чё там? Чё за шухер?!
– Да вот сам не знаю...
– Татаринцев повесил карабин на плечо.
– Но наша Машка, парень, просто так гавкать не станет! Она у меня умница!
– Да знаю, знаю! Какие есть версии?
– Чужие где то близко ходят... Именно ходят, потому что звука движка лично я не слыхал!
– Гм... Может, грибники какие? Или соседи?
– Грибов еще нет, не вылезли! А соседи... Ну, Машка на них так не реагирует... она ж в своей собачьей памяти держит каждого, кто здесь бывал, на нашем хуторе!
В этот момент вновь послышался злобный лай... Похоже, собака действительно почуяла какую то опасность, потому что т а к о г о взрыва собачьего бреха и сам Татаринцев от своей питомицы не слыхивал покамест...
– Пойду еще раз погляжу, кто там бродит возле нашего тына...
– Я с тобой!
– Э нет, племяш!
– дядя на секунду задержался.
– Мы с тобой о чем разговоры разговаривали недавно?! Даша у тебя... там?
– Дарья?
– Краснов запнулся.
– Да, она со мной.
– Ну и ладно... мне до этого дела нет! Но пока я не выясню, что и как - не высовываться! Приказ понятен? Сидите там тихо... как будто вас и нет!
– Так точно, товарищ полковник!
– полушепотом произнес Краснов.
Татаринцев кивнул, после чего выбрался из сарая и зашагал к дому, где на цепи металась, оглашая всю округу яростным лаем, овчарка по прозвищу Машка.
Краснов взлетел по лесенке обратно на сеновал. Но направился он не в тот угол, где находилось ложе и где его дожидалась Дарья, а в противоположную сторону.