"Чужой"
Шрифт:
– Руслан, я только что узнал, какая случилась сегодня трагедия... Прими мои соболезнования! Если я чем то смогу помочь, ты можешь на меня рассчитывать!
Сайтиев, который опирался на трость, сдержанно кивнул.
– Уважаемые Руслан... Мансур... прошу следовать за мной! Гость, приехавший из Москвы, ожидает в молельном доме. А вас, уважаемые, - хозяин посмотрел сначала на Тахира, а затем на человека, приехавшего с Джейкуевым, - я попросил бы остаться у машин... такова просьба этого уважаемого гостя. Если он захочет с вами побеседовать, вам об этом сообщат.
Хозяин, помолившись вместе с мужчинами, совершив намаз, - третий за день, салят аль аср - извинился и покинул общество, оставил гостей наедине с их разговорами и проблемами.
...Разговор в молельном доме - строение лишь немногим уступает по размерам жилому дому и тоже выстроено из красного кирпича - продолжался вот уже полтора часа.
Трое мужчин, сняв обувь еще раньше, у входа, все это время сидели на ковре. У Руслана Сайтиева болело колено и поза эта была, мягко говоря, не очень для него удобна. "Московский гость", кстати, предлагал ему пересесть на низкий табурет, но Сайтиев покачал головой - он не нуждается в чьем либо снисхождении и в дополнительной опеке. Происходящее здесь, пожалуй, можно воспринимать и так, что его, как старейшину "хасавюртских", и Мансура, как представителя "кулябских", вызвали на ковер... Ну что ж, он перетерпит... время покажет, кто прав, кто виноват, кто должен платить за ущерб, а кто, наоборот, может рассчитывать на понимание со стороны неких могущественных сил и - как следствие - на расширение сотрудничества в будущем.
Мужчине, который приехал - как он сам же и сказал - в Воронеж еще двое суток назад, но лишь сегодня надумавший встретиться с представителями двух то ли пострадавших, то ли, наоборот, виновных сторон конфликта, с виду лет сорок пять. Назывет он себя - и представился именно так при их первой встрече - Хаджи Кадзоков. Внешность у него скорее славянская, нежели кавказская, но это и не играет роли. Сайтиев познакомился с ним примерно три года назад, в Стамбуле. Он уже тогда знал, что Кадзоков - это не настоящая фамилия этого человека, что у него есть несколько личин. Начинал "Кадзоков" свою трудовую деятельность в УВД Майкопа, был - по некоторым данным - изгнан из рядов милиции, по другим - уволился сам. В конце восьмидесятых принял ислам. В начале девяностых активно агитировал за создание суверенной "Великой Адыгеи". Ярый русофоб, сторонник полного вытеснения русских со всего Кавказа и с поволжских мусульманских республик. В его биографии немало темных пятен. По одним данным он тесно связан с группировкой "Фаруэста", имеющей - как утверждают информированные люди, к которым обращался Руслан Сайтиев - тесные связи со спецслужбами США и Великобритании. По другим сведениям Кадзоков и его партнеры используют англосаксов и сионистов как прикрытие, а сами продвигают интересы саудитов и отчасти турецких спецслужб.
Как бы то ни было, этот человек и его партнеры, как внутри России так и за кордоном, обладают настолько мощными связями, что это давно уже превратило их группировку в поистине транснациональную структуру, способную оперировать одновременно сразу в нескольких странах и регионах. И хотя на Кадзокова, равно как и на некоторых его деловых партнеров у тех же российских спецслужб было собрано объемистое досье, он совершенно спокойно приезжал в Россию, проживал в Москве или в иных местах столько, сколько нужно было для дела и спокойно улетал за кордон - до следующего раза. Видно, "крыша" у этого человека столь могущественная, - да к тому же "многослойная" - что он попросту не по зубам лубянским чекистам или людям из МВД. Или же, как вариант, Кадзоков и его партнеры оказывали - и продолжают оказывать - кому то из высших российских чиновников какие то ценные услуги, которые способны оказать лишь они, и более никто. Это может быть одной из причин, объясняющих, почему их не трогают, почему им позволяют свободно перемещаться по стране и заниматься каким то своим тайным бизнесом...
В данном случае Кадзоков представляет здесь интересы тех людей, кто д е р ж и т "героиновую линию". Вернее сказать, таких "коридоров", таких "линий", если не принимать во внимание мелкий опт, все те небольшие разовые партии, которые перемещаются сотнями через границы, существует сразу несколько. В том числе и две главных из них, транзитные, те, что проложены в Новороссийск и к портам Балтийского моря. Один из важных участков "линии", которая берет начало либо в Таджикистане, либо еще дальше, за Пянджем, в контролируемом американцами и бриттами опиумном Афганистане, это как раз тот самый "перекресток" двух федеральных трасс, на котором расположены нынче владения "кулябских", охрану которых взяли на себя структуры, подконтрольных Сайтиеву старшему.
Кадзоков во время разговора неспешно перебирал четки из отшлифованных янтарных камушков.
– Уваажемый Руслан! Когда мы в последний раз говорили с тобой о наших делах... напомню, это было три месяца назад, в Стамбуле... ты заверил меня, что вы сможете целиком контролировать транспортировку наших грузов на территории области. Так?
Сказав это, посредник уставился на представителя "хасавюртских". У этого человека, являющегося по сути единым в трех лицах, то есть представителем отправителя, получателя и карающей инстанцией, был притягивающий и в то же время проникающий взгляд, выдержать который было непросто даже такому бывалому человеку, как Сайтиев старший.
Казалось, чьи то щупальцы пытаются забраться прямо в его мозг - ощущение возникшего из ничего контакта было настолько реальным, что в какой то момент захотелось одним взмахом руки разрубить ту сеть, которую плетет вокруг него, Сайтиева, этот загадочный человек...
Руслан вспомнил, что один знающий соплеменник сказал ему об этом "Кадзокове", что тот прошел обучение в суфийском ордене. Что он член суфийского тариката - потому и обладает приобретенными за годы тренинга способностями к внушению, умением подчинять себе чужую волю...
Ох, непросто идут переговоры, приходится взвешивать каждое слово. У него, у Сайтиева, как у сапера, приступившего к разминированию взрывоопасного предмета, попросту нет права на ошибку.
Руслан выдержал приличествующую случаю паузу, затем ответил, глядя ему в глаза:
– Я давал такое обещание, уважаемый Хаджи.
Тот вдруг скупо улыбнулся.
– Мне нравится, что ты не пытаешься вилять... или перекладывать свою вину на других.
– Так я ведь не собака, чтобы вилять хвостом.
Мансур Джейкуев, которому пришлось отвечать на львиную долю вопросов, сидел весь потный, красный, распаренный - и не из за жары, а из за того давления, которое на него здесь оказывали.
– Уважаемый Хаджи, я еще не все сказал...
– Благодарю тебя, Мансур, - на этот раз в голосе Кадзокова послышалась легкая ирония.
– Все, что мне нужно было, я узнал. Не думаю, что чьи то слова могут повлиять на дальнейшее.
Минуту или две в помещении молельного дома царила тишина. Кадзоков, казалось, весь ушел в себя... Мансур не отрывал взгляд от его пальцев, которые неспешно перебирали четки. Ему вдруг почудилось, что это вовсе не четки, а бухгалтерские счеты. И что "посредник" занят сейчас арифметическими подсчетами, он щелкает костяшкам туда сюда, как бы прикидывая сумму долга.
Сумму, которую прийдется - кровь из носу - выплатить не позднее назначенного срока...
Что касается Сайтиева старшего, то он, пересиливая боль в колене, просто ожидал вердикта этого наделенного незримой властью человека. Любые слова, любые доводы теперь не смогут изменить ровным счетом ничего.
Наконец Кадзоков отложил четки в сторону и произнес негромким глуховатым голосом.
– Весь товар, уважаемые, предназначался для распространения в Москве и области. Поэтому счет идет не по "европейской" цене, а по расценкам среднего опта в московском регионе...