Циферщик
Шрифт:
Но будто застывший в ушах смех заставлял его стоять у двери и дальше. Его незримый обладатель мог быть неподалёку. Виктор подумал об Ольге. Если сейчас она выйдет из лифта, обладатель смеха обязательно нападёт на девушку. От этой мысли мурашки страха забегали по телу быстрее. Виктор даже решил было караулить у глазка всю ночь, если это потребуется, чтобы незамедлительно прийти на помощь, в случае чего. Не сразу ему удалось прийти в себя, избавиться от наваждения, собраться с мыслями и, наконец, оторваться от глазка входной двери.
Добравшись до ванной, он, первым делом, посмотрел на себя в зеркало. На него
Было холодно, он весь дрожал. Обняв унитаз, сидел на полу, разглядывая скудное содержимое своего желудка. На ватных ногах Виктор сумел подняться и вернуться обратно в комнату. Задул свечи, забрал ноутбук с игравшей на повторе всё той же песней и отправился в спальню, где сразу бросился на кровать, закрывшись с головой одеялом. Крепко зажмурив глаза, он чувствовал, что его куда-то уносит, затягивает в бесконечную воронку. В голове творилось настоящее слайд-шоу из быстро меняющихся кадров.
Вот Андрей, года три назад, предлагает ему съесть непонятную бумажку, на которой изображён весёлый смайлик. Потом они бегут от кого-то. Вот детство: они с пацанами со двора воруют яблоки на рынке. Какие-то люди, их лица, голоса, которые кричат: «ТЫ ДОЛЖЕН!». Бессвязные образы: его первая машина — битая «десятка»; новенькие джинсы; мороженное; улыбающаяся Оля, ещё совсем девочка, когда они только познакомились; а затем сразу плачущая Оля держится за покрасневшую щёчку после того, как Виктор в первый и последний раз её ударил; его велосипед — самый крутой во дворе; та подъездная шпана, которую он видел сегодня, показывали на него пальцем и смеялись. Возникло лицо мужчины в очках, который приветливо улыбался ему, протягивал сигарету…
Виктор изо всех сил старался избавиться от этого наваждения, но не мог. Он уже глубоко провалился в тяжёлый, беспокойный, наркотический сон. Страшные, гротескные картины показывал ему мозг, будил те скрытые воспоминания, потревоженные ранее. Заставлял переживать всё заново, придавая этому атмосферу фильмов ужасов. Причудливая нить сна меняла местами жертву и мучителя. И вот уже сам Виктор делал фотографии раздетого мальчишки, беспомощно елозящего перед ним. А кто-то большой, чёрный и страшный стоял позади них, источая собой лишь ужас, пустоту и смерть.
Он видел трупы женщин, выстроенных в ряд. И снова та большая чёрная фигура стояла позади них, заставляя своих жертв беспомощно парить в воздухе. На их телах появлялись жуткие порезы, из которых сочилась кровь. Порезы приобретали изображение цифр. Единица, двойка, тройка, четвёрка, пятёрка, шестёрка…
И тут появилась ещё одна девушка. Живая, в отличии от прочих. Она вышла на первый план. Чёрная фигура и мертвецы исчезли. Виктор не видел лица новой девушки, но жуткое понимание — кто она — пришло моментально. Девушка медленно поворачивалась к нему — обнажённая, такая хрупкая и беззащитная. Казалось, что она просто-напросто спала.
Виктор не хотел видеть продолжения, отчаянно боролся со сном, пытаясь прогнать этот образ, закрыть глаза или наконец проснуться. Знакомые глаза на милом
7
Наступил новый день. Виктор проснулся, оглядел свою кровать, смутно надеясь, что весь вчерашний вечер был лишь дурным сном, и сейчас он увидит милое лицо напротив. Но кровать пуста. Ни единого следа Олиного присутствия: ни длинного светлого волоса, ни отголоска запаха, ни лишней вмятинки на простыне.
Утро за окном было наполнено тоской и безысходностью, под стать свинцовым тучам, грязной опавшей листве, лужам, отражавшим в себе небесную серость и холодной мороси, бьющей в лица прохожим.
Виктор никак не мог выкинуть из головы вчерашнее помрачнение и мучившие его кошмары. Он чувствовал, что совершенно разбит. Не хотелось подниматься с кровати. Виктор с детской наивностью ждал, что вот сейчас услышит весёлый голос своей девушки, зовущей его завтракать. Он понимал, как глупо было на это надеяться. Оля не ночевала и даже не была дома ночью. Но так не хотелось вставать с кровати на встречу жестокой реальности.
Рассеянно и отрешённо Виктор собирался на работу. Всё вокруг было как в тумане. Первым делом, он набрал заветный номер, хоть и не верил, что ему ответят. Телефон по-прежнему был выключен. Виктор решил во что бы то ни стало обзвонить сегодня в офисе всех её подруг и коллег, да и вообще всех людей, чей номер у него был и кто, хотя бы теоретически, мог что-то знать об её исчезновении.
Виктор принял холодный душ, чтобы взбодриться. Выпил чашку кофе с вчерашними роллами, обнаружив, что аппетит у него не пропал, а даже наоборот, — оказался поистине звериным. Надел брюки и рубашку, перед выходом насыпал еды кошке. Тревожное чувство, казалось, отступило, но его ноющее присутствие оставалось где-то рядом, в области сердца. С утра притуплялись переживания, пробуждался разум.
Виктор сел в машину, мимоходом осмотрев вмятину от вчерашней аварии. В бардачке обнаружил забытую когда-то пачку, в которой чудом оказалась единственная сигарета. Закурил, завёл двигатель, начал листать список контактов в телефоне. Вдруг изображение пропало: батарея села и телефон выключился. Виктор вздохнул: «Давно уже надо купить зарядку в машину. Ладно, на работе найдётся запасная. Где же ты, Олька?» Докурил сигарету, оглядывая подступы к подъезду, неосознанно ища знакомый силуэт через забрызганное утренней моросью переднее стекло. Привычным маршрутом поехал к бизнес-центру, где находился его офис.
Как назло, в конце месяца прибавилось дел. Начальник его отдела суетился вокруг сонных, злых на весь мир сотрудников, которым выпало работать в это воскресенье. Виктор безразлично поздоровался со всеми. Выслушал план работы на сегодня.
За все полтора года на этом месте Виктору в первый раз выпал рабочий день на воскресенье. Может из-за этого, может из-за того, что Виктор отрешённо кивал головой, едва слушая и на всё соглашаясь, — заданий ему на сегодня досталось прилично. Ничего не оставалось, кроме как с головой уйти в работу, исправно и монотонно исполняя свои обязанности. Сосредоточенная работа отвлекала от мучительных мыслей.