Циферщик
Шрифт:
– Кто остановит?
– Стражи ночи, бля. Гаишники, кто ещё? Лучше в салон. Какой им резон пассажиров осматривать?
– Сомневаюсь, что мы их встретим... Да похрен, не влезет он в багажник, ты прав. Там и без него барахла хватает.
В глубине души, в чём Виктор никогда бы не сознался, он заводил и прогревал машину, мечтая о том, как он наконец уедет отсюда. Нет, не прямо сейчас. Сначала нужно подняться, увидеть, что Андрей зверски убил Катю, захлопнуть дверь, сбежать вниз, прыгнуть в свою машины и умчаться прочь. Но нет, Катя была жива, Андрей помогал ему волочить труп, двери лифта открылись перед ними. Значит,
– Вы езжайте без меня. Я закроюсь и спущусь тоже, - голосом, одновременно похожим на шёпот и всхлипывание отозвалась Катя, спровоцировав появление слабого, но почему-то пугающего сейчас подъездного эха.
– Ладно, - проворчал Виктор и потянулся было внутрь лифта, но Андрей был против.
– Нет, выйдем вместе. Давай, шевелись, и пойдём уже наконец. Проверь, всё ли в квартире в порядке, мы ничего не забыли?
Катя стояла на пороге своего дома. Её гости ожидающе смотрели на неё. Яркой вспышкой вдруг возникло решение: просто закрыть за ними дверь, спрятаться в квартире и вызвать полицию. Её дом - её крепость. Едва она протянула руку, чтобы исполнить свой замысел, как Андрей, оставив труп на плечах Вити, будто прочитав её мысли, в мгновение ока оказался рядом и придержал дверь
– Стой! Оставь дверь открытой, мы посторожим. И давай быстрее, Катюха.
Катя, ничего не отвечая, ушла вглубь квартиры. Окинула беглым взглядом комнаты, к сожалению для себя, не обнаружив в них ничего компрометирующего. Разбитый телевизор и стереосистему они с Андреем вынесли на балкон. Сердце тоскливо защемило, появилось явственное впечатление, будто она прошла по своему дому в последний раз.
Далеко не с первой попытки ей удалось попасть ключом в замок. Вся компания протиснулась в лифт. Мёртвое лицо Игоря оказалось прямо напротив её лица. Девушка закрыла глаза и монотонно, полностью заполняя свой разум этим действием, принялась считать про себя. "Один, два, три, четыре... десять... пятнадцать".
И вот, первый этаж. Парни вытащили тело её брата из лифта, она молчаливо шла следом. "Закричать сейчас? На первом этаже, как говорил папа, живёт генерал полиции. Или нет? Нет, нельзя, это слишком рискованно. Андрею я ещё интересна, значит, будем играть до конца. Я выживу, я уцелею. Обязательно!"
Катя вышла во двор. Тут же непрекращающийся снегопад ударил ей в лицо, снежинки норовили попасть в глаза. Темнота, отсвечивающаяся в свете фонарей, снежинок на сугробах, приобретающих желтоватый оттенок, и делая мир вокруг лишь смесью чёрного, белого и жёлтого цвета, предстала перед ней. Свежий, морозный, но ещё не полноправно-зимний воздух вошёл в неё через ноздри и окутал, казалось, всё естество девушки. В этом воздухе пахло тоской, одиночеством, безысходностью, угрозой и смертью.
– Нас могут по следам вычислить, - ни к кому конкретно не обращаясь, топая до своей машины, пропыхтел Витя. Труп оказался дьявольски тяжёлым.
– Эй, мистер Холмс, ты посмотри на погоду! Я от этого снега дальше десяти метров ничего нормально разглядеть не могу. Ты серьёзно думаешь, что наши следы продержатся дольше пяти минут?
– Заткнись и помоги мне, - Витя открыл двери машины, Андрей сразу нырнул внутрь, принял труп с той стороны, разместив его посередине заднего сидения.
– Залезай, - обронил Виктор, едва посмотрев на Катю.
– Можно я на
– Садись, я сказал! Так будет лучше всего!
– не в силах удержаться от резкого вскрика, ответил ей Виктор.
– Витя, пойми меня, я не могу, мне тяжело, правда...
– А Ольку тебе убивать, тяжело не было? Села в машину, сука!
Катя, не наблюдая никаких других вариантов, уступила, нырнув в ускользающее тепло Витиной машины.
Сам хозяин автомобиля захлопнул за ней дверь и шёл к водительскому месту, как окрик незнакомого голоса привлёк внимание Виктора, заставив вздрогнуть и обернуться.
– Эй, привет! Я сосед Кати. Дружище, подкинь до наших Трущоб, по-братски?
24 .
Трущобами в городе называли жилой район, полный обшарпанных хрущёвок, старых общежитий, пансионатов и бараков, находящийся на окраине. Место довольно злачное, украшенное парой дешёвых баров-клубов, где выходные без хорошей массовой драки, иногда и с перестрелками, считались скучными выходными. Серые, старые и угрюмые многоэтажки тоскливо тянулись к небу, желая скрыться от всего того хаоса, что происходил внизу.
От дома Екатерины, хорошо зная город, туда можно было добраться минут за двадцать. А в такое время, когда на улицах почти нет машин, и того быстрее. Но всё-таки в тех обстоятельствах, в которых увязли пассажиры Виктора, лишний попутчик был им, мягко говоря, - не нужен.
– Коля, привет! Да, конечно, довезём. Садись вперёд. Ох, как же давно я тебя не видела, Колюня!
– высунувшись в окно автомобиля, с преисполненным надеждой лицом зазывала Катя случайного прохожего, будто он стал в её глазах олицетворением спасения.
– Николай!
– сохраняя каменное выражение лица, под которым скрывались литры выпитого, важно протянул Виктору руку неизвестно откуда взявшийся молодой, потрёпанный, явно нетрезвый парень.
Он был пониже и Вити, и Андрея, и при этом сохранял в себе почти подростковую худобу и незамысловатость лица. На этом лице обосновались довольно мерзкие, маленькие усики и такая же бородка. Скудная растительность образовалась явно для того, чтобы её обладатель казался старше и серьёзнее. Но впечатление это производило прямо противоположное. Во всём его поведении, мимике лица, даже наперекор его стараниям выглядеть старше, сразу просвечивалось, что он, скорее всего, ещё даже не закончил своё ПТУ. Его выдавали глупые, мутные, бегающие глазки, в которых читалась вся его наивность и глупая вера, что, обращаясь к ним со своей нелепой просьбой, он обязательно достигнет желаемого.
– Извини, дружище, мы опаздываем, - стараясь как можно скорее отвязаться от внезапной проблемы и прямо игнорируя протянутую руку, твёрдо ответил Виктор.
– Да я ведь не прошу прямо до подъезда! У Площади меня высадите, а там я на своих двоих доберусь. А то, понимаешь, я все деньги пропил, с кем не бывает? А домой хочу! Дружище, я же сам - коренной житель нашего города, и видел, как вы бухущее тело в салон запихивали. А я всё-таки в адеквате, более-менее!
– на последней фразе он издал глупый смешок, полный как алкогольного веселья, так и невежливой настойчивости.