Цифровая пуля
Шрифт:
— Лялин, — поправил сержант и, закрывая за мной дверь в обезьянник на замок, вполголоса посоветовал: — Вы, смотрите, осторожнее там с подполковником, не шутите особо с ним. Он мужик строгий, так в оборот может взять, мало не покажется.
— Ладно, учту, — удивляясь проявлению человеческих чувств у сержанта, привыкшего работать по большей части с преступниками.
— Идемте! — предложил младший сержант.
Я повиновался, и мы пошли по коридору первого этажа. Надо сказать, что полицейский вообще относился ко мне уважительно. Возможно, к подобному отношению располагали
Небольшой кабинет в конце коридора, куда меня ввел младший сержант, оказался почти пустым. В нем стояли лишь стол, стул для посетителя, кресло для хозяина, сейф в углу, на стене портрет президента, и больше никаких излишеств — ни тебе штор, ни цветочков, ни фотографий, ни каких-то других предметов, делающих помещение уютным, радующим глаз. Типично солдафонская манера не придавать бытовым условиям никакого значения. Все должно быть просто, как в солдатском туалете, — абсолютно голые стены и очко посередине.
За столом сидела встречающая меня сторона в образе маленького, тщедушного, невзрачного человека, с мелкими чертами лица, светлыми глазами, одетого в полицейскую форму с погонами подполковника. Провожающая сторона в образе младшего сержанта откланялась и ушла, а встречающая — подполковник — едва взглянув на меня, пригласила:
— Садитесь!
Хотел сказать, что если сяду, то, мол, вместе с вами, но, памятуя о предостережении младшего сержанта не шутить с подполковником, промолчал, прошел к стулу и сел.
— Подполковник Стрельцов Александр Федорович! — представился хозяин кабинета. Голос у него был невыразительный, абсолютно лишенный каких-либо интонаций, а лицо неподвижное, будто после пластической операции, на которой ему подрезали мышцы, отвечающие за мимику. Подтянул к себе из стопки бумаг пустой протокол, взял ручку и задал вопрос:
— Фамилия, имя, отчество?
— Гладышев Игорь Степанович.
— Год рождения?
Я назвал, потом последовал ряд вопросов, необходимых для заполнения исходных данных, — место рождения, место работы, адрес места жительства и т. д. Покончив с формальностями, подполковник отложил в сторону ручку и наконец-то взглянул на меня.
— Что же вы творите, Игорь Степанович? — произнес он своим ровным бесцветным голосом.
— А что такое? — прикинулся я шлангом, дав себе слово отвечать только на поставленные вопросы, потому что пока неизвестно было, за что меня забрали. Вот пусть подполковник и разъяснит, за что именно задержали.
— Ну, как «что»? — подполковник соединил подушечки пальцев правой руки с подушечками пальцев левой и постучал двумя мизинцами по столу. — Напали на полицейских при исполнении ими служебных обязанностей. Статья Уголовного кодекса Российской Федерации триста восемнадцать «О применении насилия в отношении к представителю власти» предусматривает за данный вид преступления лишение свободы на срок до пяти лет. А часть вторая той же самой статьи гласит, что применение насилия, опасного для жизни или здоровья тех же самых лиц, которыми в данном случае являются пострадавшие сотрудники правоохранительных органов капитан Лялин и старший лейтенант Наконечный, наказываются лишением свободы на срок до десяти лет.
Отвергать обвинение в драке с полицейскими было бессмысленно, потому что сей факт я уже признал сегодня утром при задержании меня красномордым и гангстером, причем в издевательской форме, интересуясь, как они добрались до дому после вчерашних событий…
— Время было позднее, при выполнении каких таких служебных обязанностей находились Наконечный и Лялин? — хоть и косвенно, но признал я, что факт мордобоя с моей стороны в отношении задержавших меня ментов имел место быть.
У подполковника на лице словно резиновая маска, и, когда он заговорил, зашевелились только его губы.
— Сотрудники полиции, к вашему сведению, могут находиться при исполнении служебных обязанностей двадцать четыре часа в сутки. Моим сотрудникам вчера пришлось побегать за вами по пятам, прежде чем они сумели настичь вас в районе Свиблино. Но и там вы куда-то исчезли и появились лишь несколько минут спустя из одного из подъездов.
Я прикусил язык. Не надо было подводить разговор к такой опасной для меня теме, как подъезд, в одной из квартир которого лежит труп. Я пропустил мимо ушей последнюю реплику подполковника и делано возмутился:
— Извините! У них что, на лбу было написано, что они выполняют свои служебные обязанности? Откуда я знаю, кто они такие — полицейские, а может быть, бандиты с большой дороги. Вот сегодня утром они, как и полагается, пришли в форме, показали удостоверения, и я не оказал им абсолютно никакого сопротивления.
Непонятно, то ли поощряя мое заявление, то ли осуждая, подполковник несколько раз кивнул в такт моим словам. Потом ответил:
— Но как бы там ни было, сей факт не дает вам права с ходу бить граждан по физиономии, независимо от того, в гражданской они одежде или в полицейской форме.
Но не мог же я сказать подполковнику, что в сумке у меня были улики из квартиры погибшей Вики, и потому я не мог сдаться полицейским…
— Это одна статья, по которой вам грозит тюремное заключение, — не принимая во внимание мои слова, продолжал говорить Стрельцов. — Но есть и другая.
Я внутренне напрягся, кажется, подошли к главной причине моего задержания. Подполковник между тем сухо, как ни в чем не бывало, с каменным выражением лица продолжал бубнить будто бы заученные еще некогда в школе милиции фразы:
— Вчера от гражданина Киселева Алексея Владимировича, патологоанатома при морге двести пятидесятой клинической больницы, поступило заявление, в котором он сообщает, что вы два дня назад ворвались в морг, избили его и под пыткой требовали, чтобы Киселев сознался в должностном преступлении. Якобы он дал месяц назад ложное заключение о смерти, — подполковник глянул в какой-то лист бумаги, — Аверьянова Арсения Викторовича, в котором он будто бы указал несоответствующие действительности причины смерти умершего. Вы выкручивали ему руку, обещая сломать ее, чтобы он не мог долгое время работать, всячески воздействовали на него, запугивая, принуждая сознаться в несовершенном им должностном преступлении…