Цифровой подружитель
Шрифт:
– Потому что здесь оставалось еще одно устройство. Когда манипулятор активирован, он дает о себе знать. Вот мы его и «услышали»…
– Ну и что?
– Мы не знали, активировали его сами исследователи или… жители вашего мира.
– Ну и что? – повторил я снова.
– Помнишь, я сравнивала вероятности с деревом? Как бы далеко ты не забрался по его веткам, всегда можно вернуться к стволу, к тому месту, откуда начал расти «сук» выбранных вероятностей. А еще я говорила тебе, что мы и вы живем в совершенно разных мирах, у которых нет ничего общего – ни пространства, ни времени… Мы тоже знаем не все. Мы не знаем, например, что будет, если из вероятности, выбранной в нашем мире, существо мира иного выберет свою вероятность. Будет ли это новая ветка того же дерева, или это будет уже новое дерево, растущее из того же корня? Тогда это будет не дерево даже, а, скорее, куст.
– Ну и что? – уподобился я попугаю, «зачтокав» в третий раз.
– Я не знаю, что будет с тобой, если я нажму пятый выключатель своего манипулятора. Ведь на втором устройстве вероятность выбрал именно ты?
– Да, – кивнул я. Чего уж тут скрывать! – А что будет, если я нажму выключатель на той раку… на том приборе, что был у меня?
– Скорее всего, ты вернешься в точку, где был до того, как устройство активировалось.
– А исследователи?!
Голубинка промолчала. Но я все понял и так.
– Тебе решать… – Голос пришелицы прошелестел в моей голове еле слышно.
– Постойте! – Мне показалось, что я нашел выход. – Но ведь сначала я могу вернуться, а потом уже вы нажимайте свой выключатель!
Голубинка ненадолго замолчала. По-моему, ей понравилась моя придумка. Я уже хотел чуть-чуть загордиться, но тут пришелица спросила:
– Ты сознательно активировал манипулятор?
– Вообще-то нет, – признался я. – У него эта штуковина отломилась, когда он в сумке лежал.
– Вот видишь, – печально сказала голубинка. – Все вернется за мгновение до того, как сломался выключатель. Ты уже не успеешь это предотвратить.
– Ну, я не буду загадывать того желания… той вероятности, что выбрал тогда. Я ведь буду все помнить, вы говорили.
– Кто знает, смогу ли я найти тебя тогда… – совсем загрустила голубинка. – И я вообще не знаю, что произойдет с нашей вероятностью в этом случае.
Теперь загрустил и я. Мне очень жалко было отважных исследователей и очень хотелось помочь голубинке их спасти. Для этого нужно было только решиться и сказать, чтобы выключатель нажимала она на своей ракушке. Но тогда со мной самим может случиться невесть что! А если и не случится, то ведь я окажусь снова в весне, а то и раньше – сколько там эти исследователи к нам летели? А вдруг год или два?! Это что, мне снова в пятый, а то и в четвертый класс идти?! Даже четверть снова учиться вместо каникул – и то неохота… Но и это еще не самое страшное. А вдруг получится такая вероятность, где я вообще не родился, или родился, скажем, девчонкой… Вот кошмар-то!
Тут я подумал, что ведь исследователи спасли нашего летчика, а сами погибли. И я вспомнил, что думал уже, смог бы я поступить так же на их месте. Вот я и оказался почти на их месте… А почему почти? Они ведь тоже, оказывается, знали, что их еще могут спасти, хотя и не были уверены полностью. Я также знаю, что со мной все может быть в порядке, но тоже не уверен.
Я почувствовал, что вспотел, хотя северная ночь выдалась прохладной. Небо заволокли низкие тучи, потемнело, заморосил мелкий, словно пыль, дождик.
Я подумал еще, а если меня не станет, сильно ли огорчатся папа с мамой? Но тут же обозвал себя дубиной и тупицей – ведь папа с мамой и знать про меня тогда не будут! Это меня немного успокоило, ведь больше всего я жалел их. Потому что сам-то я все равно ничего чувствовать уже не буду. Это жутко представить, невозможно даже, но это ведь так. А вот мама, папа, родные, друзья – они будут горевать… Но раз получается, что никто по мне убиваться не станет, то что ж… Рискнем? И быстро, чтобы не передумать, я сказал, почти крикнул:
– Жмите свою ракушку! Скорее!
От волнения я снова назвал манипулятор ракушкой, но голубинка меня поняла. Поняла она, вроде бы, и мою торопливость… Да она вообще, кажется, читала мои мысли. Ну и пусть!
Я еще успел подумать, что забыл попросить голубинку, чтоб она показала мне капсулу, на которой прилетела к нам, но пришелица уже вытянула руку с обхватившим узенькую ладонь манипулятором. Отставила мизинец (или это у нее безымянный получается?), и надавила на пятый отросток. Перед этим она успела шепнуть:
– Спасибо, человек!
Меня так защекотало приятно внутри от этого обращения… Папа часто говорит: «Человек – это звучит гордо!» И впрямь гордо. Здорово так! Я даже зажмурился от удовольствия. А когда открыл глаза…
…в окна поезда прыгнуло море! Поезд только что отошел от туапсинского вокзала и повернул в сторону Сочи. Я открыл рот и на это море уставился. Не потому, что залюбовался, а потому, что обалдел…
Что же это такое? Почему я оказался здесь? Ведь я приготовился быть сейчас или в гораздо более далеком прошлом, или вообще не быть! Но я очухался быстро и сразу полез в сумку. Стал лихорадочно вынимать из нее мое барахло, чтобы добраться скорее до дна, где лежала ракушка… Ракушки не было!
И тут мама набросилась на меня:
– Гарик! Ты чего творишь?! Нам выходить сейчас, а ты вещи вывалил! Ну-ка, собирай все назад быстро! И вон – фломастеры твои еще валяются, альбом…
Но я маму даже не слушал, а потянулся к папе:
– Пап, а где ракушка, что ты мне весной с Севера привез?
– С какого Севера? – почесал папа затылок. – Я не ездил весной на Север… Я же по Золотому кольцу ездил с американцами! Владимир, Суздаль, Кострома… И привозил я тебе не ракушку, а Троицкую церковь из Владимира. Макет, сувенирный… Ты что, забыл? Церквушку такую красивую?
– Церквушку… Не ракушку? Точно?
– Да откуда там ракушки! Там же моря нет. Вот приедем сейчас, будут тебе тут ракушки всякие-разные, знай выбирай.
– Какие ракушки?! – грозно крикнула мама. – Собирай сумку!
Я попихал все назад, уже не боясь, что сломаю ракушку. Альбом снова не влез, и мама положила его, как и в тот, первый раз, в сумку с продуктами.
Вообще-то я, хоть и удивился, что все так неожиданно получилось, но и обрадовался сильно. Во-первых, я жив-здоров, и даже не превратился в девчонку! Во-вторых, ракушка исчезла, папа на Север не ездил, а значит – исследователи спаслись. В-третьих, лишнюю четверть, или даже год, учиться не пришлось. Все получилось просто замечательно!