Цифровой подружитель
Шрифт:
– Потому что здесь оставалось еще одно устройство. Когда манипулятор активирован, он дает о себе знать. Вот мы его и «услышали»…
– Ну и что?
– Мы не знали, активировали его сами исследователи или… жители вашего мира.
– Ну и что? – повторил я снова.
– Помнишь, я сравнивала вероятности с деревом? Как бы далеко ты не забрался по его веткам, всегда можно вернуться к стволу, к тому месту, откуда начал расти «сук» выбранных вероятностей. А еще я говорила тебе, что мы и вы живем в совершенно разных мирах, у которых нет ничего общего – ни пространства, ни времени… Мы тоже
– Ну и что? – уподобился я попугаю, «зачтокав» в третий раз.
– Я не знаю, что будет с тобой, если я нажму пятый выключатель своего манипулятора. Ведь на втором устройстве вероятность выбрал именно ты?
– Да, – кивнул я. Чего уж тут скрывать! – А что будет, если я нажму выключатель на той раку… на том приборе, что был у меня?
– Скорее всего, ты вернешься в точку, где был до того, как устройство активировалось.
– А исследователи?!
Голубинка промолчала. Но я все понял и так.
– Тебе решать… – Голос пришелицы прошелестел в моей голове еле слышно.
– Постойте! – Мне показалось, что я нашел выход. – Но ведь сначала я могу вернуться, а потом уже вы нажимайте свой выключатель!
Голубинка ненадолго замолчала. По-моему, ей понравилась моя придумка. Я уже хотел чуть-чуть загордиться, но тут пришелица спросила:
– Ты сознательно активировал манипулятор?
– Вообще-то нет, – признался я. – У него эта штуковина отломилась, когда он в сумке лежал.
– Вот видишь, – печально сказала голубинка. – Все вернется за мгновение до того, как сломался выключатель. Ты уже не успеешь это предотвратить.
– Ну, я не буду загадывать того желания… той вероятности, что выбрал тогда. Я ведь буду все помнить, вы говорили.
– Кто знает, смогу ли я найти тебя тогда… – совсем загрустила голубинка. – И я вообще не знаю, что произойдет с нашей вероятностью в этом случае.
Теперь загрустил и я. Мне очень жалко было отважных исследователей и очень хотелось помочь голубинке их спасти. Для этого нужно было только решиться и сказать, чтобы выключатель нажимала она на своей ракушке. Но тогда со мной самим может случиться невесть что! А если и не случится, то ведь я окажусь снова в весне, а то и раньше – сколько там эти исследователи к нам летели? А вдруг год или два?! Это что, мне снова в пятый, а то и в четвертый класс идти?! Даже четверть снова учиться вместо каникул – и то неохота… Но и это еще не самое страшное. А вдруг получится такая вероятность, где я вообще не родился, или родился, скажем, девчонкой… Вот кошмар-то!
Тут я подумал, что ведь исследователи спасли нашего летчика, а сами погибли. И я вспомнил, что думал уже, смог бы я поступить так же на их месте. Вот я и оказался почти на их месте… А почему почти? Они ведь тоже, оказывается, знали, что их еще могут спасти, хотя и не были уверены полностью. Я также знаю, что со мной все может быть в порядке, но тоже не уверен.
Я почувствовал, что вспотел, хотя северная ночь выдалась прохладной. Небо заволокли
Я подумал еще, а если меня не станет, сильно ли огорчатся папа с мамой? Но тут же обозвал себя дубиной и тупицей – ведь папа с мамой и знать про меня тогда не будут! Это меня немного успокоило, ведь больше всего я жалел их. Потому что сам-то я все равно ничего чувствовать уже не буду. Это жутко представить, невозможно даже, но это ведь так. А вот мама, папа, родные, друзья – они будут горевать… Но раз получается, что никто по мне убиваться не станет, то что ж… Рискнем? И быстро, чтобы не передумать, я сказал, почти крикнул:
– Жмите свою ракушку! Скорее!
От волнения я снова назвал манипулятор ракушкой, но голубинка меня поняла. Поняла она, вроде бы, и мою торопливость… Да она вообще, кажется, читала мои мысли. Ну и пусть!
Я еще успел подумать, что забыл попросить голубинку, чтоб она показала мне капсулу, на которой прилетела к нам, но пришелица уже вытянула руку с обхватившим узенькую ладонь манипулятором. Отставила мизинец (или это у нее безымянный получается?), и надавила на пятый отросток. Перед этим она успела шепнуть:
– Спасибо, человек!
Меня так защекотало приятно внутри от этого обращения… Папа часто говорит: «Человек – это звучит гордо!» И впрямь гордо. Здорово так! Я даже зажмурился от удовольствия. А когда открыл глаза…
…в окна поезда прыгнуло море! Поезд только что отошел от туапсинского вокзала и повернул в сторону Сочи. Я открыл рот и на это море уставился. Не потому, что залюбовался, а потому, что обалдел…
Что же это такое? Почему я оказался здесь? Ведь я приготовился быть сейчас или в гораздо более далеком прошлом, или вообще не быть! Но я очухался быстро и сразу полез в сумку. Стал лихорадочно вынимать из нее мое барахло, чтобы добраться скорее до дна, где лежала ракушка… Ракушки не было!
И тут мама набросилась на меня:
– Гарик! Ты чего творишь?! Нам выходить сейчас, а ты вещи вывалил! Ну-ка, собирай все назад быстро! И вон – фломастеры твои еще валяются, альбом…
Но я маму даже не слушал, а потянулся к папе:
– Пап, а где ракушка, что ты мне весной с Севера привез?
– С какого Севера? – почесал папа затылок. – Я не ездил весной на Север… Я же по Золотому кольцу ездил с американцами! Владимир, Суздаль, Кострома… И привозил я тебе не ракушку, а Троицкую церковь из Владимира. Макет, сувенирный… Ты что, забыл? Церквушку такую красивую?
– Церквушку… Не ракушку? Точно?
– Да откуда там ракушки! Там же моря нет. Вот приедем сейчас, будут тебе тут ракушки всякие-разные, знай выбирай.
– Какие ракушки?! – грозно крикнула мама. – Собирай сумку!
Я попихал все назад, уже не боясь, что сломаю ракушку. Альбом снова не влез, и мама положила его, как и в тот, первый раз, в сумку с продуктами.
Вообще-то я, хоть и удивился, что все так неожиданно получилось, но и обрадовался сильно. Во-первых, я жив-здоров, и даже не превратился в девчонку! Во-вторых, ракушка исчезла, папа на Север не ездил, а значит – исследователи спаслись. В-третьих, лишнюю четверть, или даже год, учиться не пришлось. Все получилось просто замечательно!