Цикл "И смерть лишь начало", Книга 2 - "Иллюзия правды"
Шрифт:
Очень любопытно. Только ничего не понятно. Почему так происходит? Ясное дело, что колдовство. Но какой природы и кто его наложил?
Похоже, именно из-за этого и близнецы, и сам Гарри Поттер в самом каноне ничего не замечали.
И еще. Я с большим облегчением обнаружил, что сам я отображаюсь именно как Гарри Поттер, а не как-либо иначе. Вот бы получилась "подстава".
Драко же так увлекся Картой Мародеров, что брал ее у меня чуть ли не каждый день. Да заодно и мантию-невидимку.
Меня это
Разрешился вопрос с Джинни Уизли. Как и в каноне, девчушка таскалась за мною, строила глазки и изображала очень глубокие, прямо таки недетские чувства к моей скромной персоне.
Но особых проблем этого мне не доставляло. Я учился на Когтевране, и встречались мы не так уж и часто. К тому же, сам факт таких попыток меня особо не трогал. А насмешки некоторых детишек и шутки из разряда "жених и невеста" я вообще не воспринимал.
Мне было абсолютно ясно - простая девочка так себя вести не может. Не по возрасту такие поступки. Вероятней всего её напоили любовным напитком или зельем симпатии. А если даже и не так, то кто-то (скорее всего ее мать), провела серьезную и основательную обработку в отношении меня.
В подобной ситуации я более склонен посочувствовать Джинни, а не осуждать ее, или тем более ненавидеть.
Тем не менее, мое безразличное поведение медленно, но верно приносило свои плоды. Джинни все же смогла понять вполне очевидные вещи. Постепенно ее активность начала сходить на нет.
В начале октября меня пригласил на беседу директор Дамблдор. Ну, вот, началось. Как бы не "спалиться".
– Вызывали?
– Заходи, мой мальчик!
– Дамблдор, одетый в светло-серую мантию с цветочным орнаментом по вороту и манжетам, приветливо улыбался, сидя за своим столом. Слева от него располагалась клетка с фениксом.
В кабинете уютно. Множество полок с книгами, картины прежних директоров, различные безделушки, артефакты и вообще, странные и непонятные предметы. Все создавало спокойную и приятную атмосферу.
В центре всего этого великолепия располагался хозяин кабинета. Он всем своим видом изображал мудрость и глубокое понимание, как моих собственных проблем, так и полное осознания всех глобальных и мировых процессов.
Может я и предвзят в своей оценке, но так мне, по крайней мере, казалось, глядя на его лицо и манеру поведения.
Профессор, по канонической традиции, предложил мне чаю и сладостей. Я вежливо отказался и от первого, и от второго.
– Ну что, Гарри, обиделся на старика?
– спросил Директор.
– Простите, сэр?
– с самых первых минут я начал "гонять" простенькие мысли - как защита от легилеменции.
– На то, что я ограничил твои финансы.
– А, вы об этом... Да, не скрою, мне неприятно. И разве я в чем-то провинился?
–
– Понимаю тебя, - Дамблдор грустно улыбнулся.
– Но и ты постарайся понять меня - все для твоего блага.
– Да? И в чем же оно заключается?
– я особо не наглел, но и так просто сдаваться не собирался.
– Ох, Гарри, когда профессор Макгонаггал сообщила, что твои траты явно не соответствуют твоим потребностям, мне пришлось принять такое неприятное решение.
У меня в голове мелькало множество язвительных намеков, и неудобных ответов. Но пришлось помолчать. Я же вроде маленький мальчик, который к тому же, не умеет объективно мыслить и оценивать людей.
– Все мои траты, в основном, шли на учебу и все, что с ней связано, - я выкатил "пробный шар".
– Да, можно было сэкономить, но в Хогвартсе я не один такой. Вон, на Слизерине полно тех, кто тратит гораздо больше.
– Мальчиков украшает скромность, - глубокомысленно заметил Директор.
Что ж, как взрослый, здесь я с ним согласен. И аргумент неплохой.
– Детские сейфы для того и служат, чтобы помогать детям. А количество денег в них определил не я, а покойные родители, - я поерзал в кресле.
– Да, в этом ты прав, - согласился Директор.
– Но я твой опекун, и мне тревожно наблюдать за такими тратами. Тем более, ты ни с кем не советуешься. И сам принимаешь решения. Это похвально, но в таком возрасте так легко ошибиться...
– Но пока же не ошибался, - я добавил в голос просящих интонаций. Вообще, говоря откровенно, мне совсем не хотелось показывать свои карты. Я всеми силами старался произвести впечатление независимого, самостоятельного и обидчивого мальчика со сложным характером, которым, пусть и нелегко, но возможно манипулировать.
– Кто знает?
– если это и намек, то я его не понял. Затем Директор произнес длинную речь, которая, по идее, должна убедить, что со временем я все пойму, и более того, одобрю сложившуюся ситуацию. Ведь всё обернется к моему благу. И когда я научусь правильно относиться к своим деньгам, мне все станет совершенно ясно. И вообще, на данном жизненном этапе лучше почаще советоваться с опекуном.
Ага, пой птичка, пой. Я не стал ничего возражать и спорить, так как ситуацию изменить не смогу. А на мой вопрос, когда этот запрет будет снят, Дамблдор ответил общими фразами о моей сознательности.
Потом начался серьезный разговор. Дамблдор резко переменил тему и совершенно неожиданно спросил, откуда я знаю русский язык. При этом, я в этом уверен, он попытался прочитать мои мысли.
Я принципиально не смотрел ему в глаза и не скрывал этого. Он же знает про мои занятия ментальной магией с Флитвиком, и в курсе, что я уже владею некоторыми приемами.