Цикл о Своде Равновесия (фрагмент)
Шрифт:
Самеллан поглядел на Дотанагелу исподлобья. Чувствовалось, что он готов сожрать пар-арценца со всем его "добром" и прочими рассудительными речами. Потом Самеллан перевел взгляд на "Вергрин", который горел в пятистах шагах от "Зерцала Огня". Его лицо просветлилось.
– Полностью согласен с вами, пар-арценц. Но я не вижу черного флага. Только варанский.
Эгин, который, весь напрягшись как оружейная сталь, готов был без раздумий врезать Самеллану под дых, посмотрел на "Вергрин". Самеллан был прав. Черный флаг куда-то исчез. Вместо него на все том же обломке реи, но уже поставленном вертикально, более или менее
– Идиоты...– прошипел Иланаф.
– Я могу вернуться к исполнению своих обязанностей? Самеллан примирительно улыбнулся Дотанагеле.
– Можете, капитан.
Вскоре грянули "молнии Аюта" и на этот раз попадание оказалось особенно губительным - оба взрыва пришлись на уровне морской поверхности и в чрево "Вергрина" стремительно хлынула вода.
Никто никогда не узнал, что творилось на "Вергрине" в последние минуты. Никто никогда не узнал, как озверевшие от страха и ненависти к своим соглядатаям офицеры "Голубого Лосося" убивали офицеров Опоры Единства. Как они искали черное полотнище на корабле и, не найдя ничего подходящего, зачернили сажей и кровью убитых обрывок паруса. Как чудом уцелевший рах-саванн Опоры Единства собрал вокруг себя с десяток абордажных воинов, заморочив им головы всякими небывалыми ужасами из "Книги Урайна". Те отбили черный флаг и, хохоча, изрыгая проклятия предателям, вновь подняли стяг своей гордой морской родины. А потом они все погибли.
x 7 x
Пока "Зерцало Огня" сокрушало "Вергрин", "Сумеречный Призрак" беспрепятственно описывал широкую дугу, заходя на мятежный корабль с самого безопасного направления - с носа. "Призрак" отлично просматривался отсюда, с боевой башенки, потому что паруса были полностью убраны и не закрывали обзор.
Оказавшись в двухстах шагах от "Зерцала", "Призрак" дал залп из "огневержца" и стрелометов. И тогда Эгин не выдержал и разразился громкой бранью. Потому что если обе огромных стрелы, с лязгом чиркнув по железным щитам на правом борту, сорвали один из них и, не причинив больше никакого вреда, упали в воду, то глиняный снаряд "огневержца" угодил точно под основание их боевой башенки и, разбившись, выплеснул прямо под ноги обслуге "молний Аюта" с пол-ведра жидкой огнедышащей массы.
– Что вы все время ругаетесь, рах-саванн?!– гневно проорал в ухо Эгину Дотанагела, пытаясь перекричать вопль обожженных матросов.– Если бы не я, этот проклятый кувшин разбился бы у вас на голове!
В руках у пар-арценца был обнаженный меч. Когда он успел выхватить его, для Эгина осталось загадкой. Но, видимо, успел вполне вовремя и меч был вполне согласен с этим. По его узкому и длинному клинку, своим аскетичным исполнением напоминающим о "новой ласарской школе", перебегали голубые нити. Невиданное крестообразное яблоко на рукояти вращалось, как крылатое колесо ветряной мельницы. Эгин заметил, что пар-арценц очень зол и, похоже, немного напуган.
Исчислитель прокричал обслуге "молний Аюта" что-то невразумительное и ближний к носу ствол с правого борта, который пока что молчал, стал разворачиваться в направлении "Сумеречного Призрака". Только сейчас Эгин сообразил, что "молнии Аюта" расположены самым выигрышным образом и могут стрелять не только по бортам, но и прямо по курсу корабля.
По палубе стелился жирный черный дым. Воины из абордажной партии, подоспевшие на выручку по приказанию своих офицеров, растаскивали подальше от огня шелковые картузы с огнетворительным зельем. Появились первые бадьи с водой и песком.
Следующий залп "Сумеречного Призрака" был отражен пар-арценцом тоже не самым лучшим образом.
Он сосредоточил все свое внимание на глиняном кувшине "огневержца" и тот, угрожающе прогудев длинным дымящимся хвостом запала у них над головами, упал в море за кормой корабля. Он разбился о волны и Эгин с ужасом обнаружил, что хуммерова смесь горит даже на воде.
Но восьмилоктевые стрелы пар-арценцу отвести не удалось. Пробив носовые щиты, они разрушили правый подъемник и убили нескольких человек из абордажной команды. Горящая пакля, которой стрелы были обернуты в первой трети, уродливыми лохмотьями повисла на вывороченных досках палубы.
"Так ведь они могут расстрелять нас, как мы - "Вергрин", подумал Эгин довольно отстраненно. Впрочем, его опасения оказались совершенно напрасными.
Без всякой возни с пристрелкой и без всяких исчислений слишком близко подошел "Сумеречный Призрак" к их кораблю, чтобы существовала хоть малейшая необходимость вводить поправки - "молния Аюта" разразилась громом. Почти сразу уже привычный взору Эгина алый шар вспух прямо среди парусов носовой мачты "Сумеречного Призрака" и тотчас же сероватые полотнища занялись прожорливым пламенем.
Похоже, пресловутый Норгван понимал, что "Зерцало Огня" даже из одной "молнии Аюта" разделает подчистую "Призрак" раньше, чем тот успеет сколько-нибудь ощутимо досадить беглецам. У "Призрака" оставалась только одна надежда абордажный бой.
x 8 x
Когда "Призрак", проскрежетав вдоль борта "Зерцала Огня", намертво вцепился в него крючьями "кошек" и абордажных мостиков, это было равносильно полной победе беглецов. Потому что во главе воинов "Зерцала Огня" встал Дотанагела и его магический меч (по которому плакало, ох как плакало Жерло Серебряной Чистоты!) запел песню смерти в полный голос.
Абордажную партию "Призрака" вообще не пустили на палубу "Зерцала". Первые воины, достигшие конца абордажных мостиков, были срезаны мечом Дотанагелы с десяти шагов и Эгин содрогнулся, наблюдая как корчатся в предсмертных судорогах люди, чьи кольчуги, разлетевшись в один миг на тысячи лопнувших колец, подставили свою плоть под незримое продолжение меча Дотанагелы.
Самеллан, Знахарь, Эгин и прочие тоже не остались в стороне. И только Авор с Вербелиной, следуя строжайшему приказу Дотанагелы, продолжали прятаться в каютах.
Дотанагела и Самеллан, вооруженный огромной архаической варанской секирой (родной сестрою тех, что украшали жетоны офицеров Свода Равновесия), вступили на борт "Призрака" первыми.
– Я иду, Норгван!– ревел Самеллан и шлемы врагов разлетались под его ударами вдребезги, как перезревшие "бешеные огурцы".– Я иду, змеиная кровь!
Знахарь с легкостью перемахнул на палубу "Призрака" и приземлился на четвереньки так, будто был прирожденной кошкой, а не двуногим человеком. Меч описал полукружие над его головой. Странные были замашки у этого Знахаря, очень странные. А когда в его руках Эгин заметил длинный каменный нож вместо привычного меча или алебарды, он окончательно понял, какая невиданная банда бежала из Пиннарина солнечным днем месяца Алидам.