Цикл Охранное отделение. Загадка о морском пейзаже
Шрифт:
Проводник повел Вильмонта и немцев к тому месту, где, по его словам, находился подвесной мост. Лиза и ее спутник тоже двинулись вдоль берега параллельно им. Глядя на женщину, которая воплощала для него любовь и страсть, самые заветные мечты о счастье и горечь от невозможности его достижения, Анри испытывал странное чувство, будто их разделяет не просто река, а пограничный водораздел между двумя противоположными мирами. Словно между ними встал какой-нибудь мифический Стикс, по которому Харон в своей лодке перевозит умерших людей из мира живых в царство мертвых Аид.
Странная бредовая мысль взволновала Анри: «Если все-таки случится чудо и нам удастся коснуться друг друга, пусть это будет означать, что и судьбы
Они встретились почти на середине моста. Лиза по-мужски протянула Вильмонту руку и назвалась незнакомым ему именем. Голос ее едва заметно дрогнул. Загадавший желание Анри с волнением взял ее ладонь и заглянул ей в глаза.
Но тут спутник Лизы — высокий мужчина в годах — тоже протянул Вильмонту руку для пожатия. Кисть у него была сухая и сильная. Офицерская выправка и моложавый вид скрадывали годы этого прекрасно сложенного господина. Если бы не седина, не морщины и не выцветшие от времени глаза, невозможно было бы понять, сколько ему лет. Такие мужчины даже от старости умирают молодыми.
Пожимая его правую руку, Вильмонта так и подмывало поинтересоваться: зажила ли его левая рука? После их стычки в лаборатории несчастного доктора Лехтинена, слева в районе плеча у этого господина должна была остаться отметина от хирургического скальпеля.
Мужчина представился Рудольфом. Анри в свою очередь назвал имя, которым прикрывался в этой экспедиции. Он был уверен, что этот Рудольф и есть эмиссар партии, который координировал деятельность заговорщиков в Гельсингфорсе. Следовательно, и здесь, в Норвегии, он тоже должен играть у террористов первую скрипку. Но оказалось, что именно Лиза занимает в своей партии высокую должность заместителя руководителя военно-технического комитета. Даже кличка у нее была соответствующая — «Немезида». То есть богиня мщения.
Через несколько часов они всей компанией вместе с проводником и немцами добрались до первой после Осло комфортабельной гостиницы. Здесь путники наполнили желудки традиционным норвежским завтраком — пятью видами селедки в разных маринадах, макрелью, маринованными огурчиками и норвежским топленым сыром. Через два часа Анри простился с немецкой парой — те двинулись в Берген.
Лиза тоже отправила Рудольфа с каким-то поручением в Берген. Наконец бывшим возлюбленным представилась возможность после стольких лет разлуки поговорить с глазу на глаз. Поначалу они обращались друг к другу «на вы»:
— Вы должны срочно уехать, — сразу потребовала Лиза. — Завтра в шесть вечера из Бергена уходит пассажирский пароход до Амстердама. Билеты можно купить в офисе пароходной компании.
— Я не за этим добирался сюда через дикие горы, чтобы вот так сбежать.
— Вы не понимаете, во что ввязываетесь. Вы просто погибнете, если не уедете.
Анри почувствовал забытое ощущение прежней близости с этой женщиной и заговорил раскованней:
— Спасибо за то, что ты так стараешься меня спасти. Хотя, помнится, в нашу последнюю встречу ты испытывала ко мне только ненависть.
— Я просто возвращаю долг, — смущенно ответила Лиза. — Ведь ты же предупредил нас в Гельсингфорсе.
— А может, ты делаешь это ради нашего сына? Все-таки я его отец.
— Это не твой сын.
Анри усмехнулся и нежно провел рукой по волосам женщины.
— Ты так и не научилась врать… Немезида. Хотя за двенадцать лет такой жизни могла бы.
Лиза почти умоляюще произнесла:
— Уезжай, прошу тебя! Если ты не сделаешь этого, мне придется рассказать товарищам, кто ты на самом деле. Ведь ты пришел за их жизнями.
— Я пришел спасти тех, против кого вы замыслили зло.
— Послушай, — горячо заговорила Лиза, — неужели ты не видишь, что происходит кругом? Оглянись! Кого ты защищаешь? Только слепой может не замечать чудовищной несправедливости, которую в России порождает власть. Все прогнило с самой головы. Как можно служить этому ничтожеству на троне, который задушил робкие ростки демократии и упорно строит полицейское государство, превращая Россию в душную тюрьму. Разве не он ограничил свободу печати и местное самоуправление? Разве не Александр III утвердил положение, согласно которому любой житель империи, заподозренный в политическом преступлении, может быть арестован без санкции прокурора и предан военному суду? Разве не с его позволения полиция закрывает земские больницы, разгоняет городские думы, закрывает газеты и университеты, отдавая талантливых студентов в солдаты? Почему ты молчишь? Ответь мне: разве может порядочный человек служить такому государю?
Так как Анри не спешил с ответом, Лиза продолжала страстный монолог:
— Если присяга не позволяет тебе поступить по совести, то хотя бы не мешай тем, кто имеет достаточно гражданского мужества бороться с этой преступной властью, — уйди в отставку!
Анри не узнавал подругу:
— Ты стала настоящим политиком! Только вера твоя держится на утопических представлениях о неком идеальном обществе. Хорошо, ты обвиняешь меня в слепоте и солдафонской ограниченности. Но раз у нас вышел откровенный разговор, изволь — я тоже прямо скажу тебе: «Родная, ты носишь розовые очки. Оглянись на тех, кто тебя окружает! За последние двенадцать лет я тоже достаточно хорошо изучил революционную среду, в которой ты теперь обитаешь. Негодяев там отнюдь не меньше, чем среди царских чиновников. Ты говоришь, что наш царь недалекий ретроград, гонитель свобод. Хорошо, я отчасти соглашусь с тобой. Однако прежнее либеральное правление привело к вседозволенности и породило волну террора. Император был вынужден начать наводить порядок, прибегая в том числе к достаточно жестким и непопулярным среди интеллигенции методам. Но именно вы — воинствующие либералы и революционеры — сами вынудили его к этому.
В народе же нынешнего правителя России именуют «царем-миротворцем», за то, что ведению войн он предпочитает дипломатию. При нем Россия сделала гигантский промышленный рывок. Процветает коммерция… Я тоже за парламентаризм и демократию. Но я против революции, ибо любая революция порождает анархию, гильотины и таких чудовищ, как Робеспьер и Дантон. Я не хочу, чтобы на смену просвещенной монархии в моем отечестве пришла диктатура беспринципных негодяев. Без царя не может быть России. В этом я убежден. И я буду защищать моего государя, как гаранта целостности и величия моей державы.
— Тупоголовый солдафон! — презрительно фыркнула Лиза.
По выражению холодной неприязненности в ее лице Анри понял, что напрасно тешил себя бесплодными надеждами, когда на берегу реки мечтал о том, что можно склеить из случайно найденных заплесневелых осколков давно разбитую любовь. Перед ним была совершенно чужая ему женщина с исковерканной душой, которая только внешне напоминала ту романтическую светлую девушку из его юности.
— Если я тупоголовый солдафон, то ты остроумная преступница, — сухо ввернул «комплимент» Анри. — Мне доподлинно известно, что ты замешана в нескольких громких убийствах и террористических актах. На твоих руках кровь. За это в России тебя давно ждет заслуженная виселица. Но так как твоя судьба и судьба моего сына мне небезразличны, я предлагаю тебе сделку. Не знаю, что у тебя с этим Рудольфом. Не думаю, что он подходящий муж для тебя. Впрочем, меня это не касается. Но ты должна отдать мне сына. Его необходимо вырвать из той ядовитой среды, в которой ты вращаешься, пока не стало слишком поздно. За это я помогу тебе начать новую жизнь где-нибудь в Аргентине с новым паспортом. Подумай над моим предложением.