Цикл: Рохля

Ипатова Наталия Борисовна

–  Вот как! И кого повязали?

–  А вы не слышали? Физалиса Паслена взяли, но дело это пустое, - он махнул рукой.
– Ничего страшнее хулиганства за ним нет, надолго его не изолировать. И на полезные работы не пошлешь - он же аристократ. Долго он у нас не засидится.

–  А пока вы его в ящике стола заперли?

–  Ччто?

Повисла совершенно особенная офисная тишина, какая бывает, когда коллективу зачитывают приказ о сокращении штатов. В этой тишине особенно отчетливо слышались удары изнутри - в крышку стола.

–  Если вы не знаете, что там, вы же не станете

возражать, чтобы Чаки открыл это?

–  Это… это еще одна арестованная, - промямлил Баффин.
– Уверяю вас, это не большое дело…

Однако Чаки повиновался только своему комиссару, и в ящике встала во весь свой невеликий рост лживая джинни.

–  Арестованная?
– прищурилась она из-под сбитой набекрень прически.
– Сдается мне, то была явка с повинной!

Эль Даго тяжело нахмурился, и, свидетели Силы, это было страшно.

–  Ящик письменного стола?
– рявкнул он.
– Вы спятили, Баффин? Что вы себе позволяете, будучи этакого вот роста? Если у вас не хватает воспитания, чтобы вести себя подобающим образом с дамой, положение о правах граждан небольшого роста должно бы вам его заменять!

–  Я ему сильно мешала, мистер Неизвестный Заступник. К нему тут взятку давать приходили! Такеееенные, - она мечтательно прикрыла глаза, - деньжищи!

Ящик стола внезапно зашевелился, дрожь от него передалась столу, легкая вибрация прокатилась по полу, и даже грозный Чаки сделал неуверенный шажок в сторону. А потом из ящика стола полезли деньги. Огромные купюры комкались внутри, сворачивались в трубочку и неудержимо ползли наружу, словно тесто из квашни, стелились по полу, наползали на мебель и роняли стулья.

–  У вас в офисе становится неуютно, Баффин, - констатировал Эль Даго.
– Не хотите продолжить разговор на нашей территории? Да, прямо сейчас.

И Чаки белозубо улыбнулся, как будто подтверждая приглашение.

* * *

–  Кажется, мы начинали это наше приключение разговором о социальной нравственности, Реннарт?

Да, но молчали при этом - о чуде. Потому что разве это не чудо, когда система поворачивается к гражданам благожелательным лицом?

Хотя, положа руку на сердце, едва ли я могу назвать чудом тот факт, что мы с Чаки в оны дни были однокашниками по полицейской академии, и обратиться к нему с деликатным делом не составило ни малейшего труда.

Ах, скажете вы, эти внутренние связи, превращающие полицию в отдельный мир со своими законами, в государство над государством.

На это отвечу, что связи, как и власть - только инструмент в руках, которые его держат. Именно так сказал Эль Даго Инфэнции дю Брас, когда та смотрела на него недоверчиво.

–  В Городе рождается слишком много детей с нестандартной магией. Одной из задач, поставленных перед Комитетом, является ассимиляция их в общество к взаимной выгоде обоих. Где слово «выгода» означает «социальная стабильность», помноженную на достойный доход. Мы не рассматриваем магиков как кормовую базу государства, это важно. Они такие же граждане, как все.

Он хмыкнул:

–  Вы все равно не поверите, если я скажу

вам, какая смертоносная тварь сидит у нас на варке пива!

–  Экие вы стали добрые, -задумчиво сказал Дерек, - аж верить хочется.

–  Их слишком много, - со значением повторил Эль Даго.
– Пугать их и растить на этом страхе гражданское неповиновение и враждебность - политически неправильно.

Он сделал паузу:

–  Все эти господа, разумеется, военнообязанные.

–  Буду ли я счастлива на государственной службе?
– спросила джинни.

–  Не скажу, что это зависит от вас, - ответил на это Эль Даго.
– Но не попробуете - не узнаете. Не всякая непреодолимая сила - страшилка, не со всякой системой следует воевать. Не у всякого обывателя есть совесть, не у всякого должностного лица ее нет. Ничто не идеально, но кто сказал, что нам не следует стараться?

С тем, что комиссар оказался одной породы с нашей джинни и принял к сердцу неуважение, выказанное ее размеру - повезло. В дальнейшем они проводили вместе много времени, обсуждая сферы, где ее талант мог быть применен в рамках закона, а мы с удовольствием точили лясы на их счет.

–  Наверняка есть много такого, что кому-то хотелось бы увеличить на время…

–  Тролль, - сказал на это Рохля, - ты так невинен, что говоришь страшные вещи.

–  …например… эээ… благотворительный суп! Из миски - цистерну, желудок полон, ну а на выходе… ну, ты понял.

–  Ты только не скажи никому, - вмешался вездесущий Альбин Мята, который в это морозное утро пил с нами кофе и грел острые эльфийские уши на новости об отставке Баффина.
– Потому что два хлеба и пять рыб - это революция в пищепроме.

Как и положено в подобных случаях, слушание было закрытым. Баффин, конечно, нагородил кучу объяснений для денег, оказавшихся так некстати в его столе, однако досье на него и без того было достаточно пухлым, и все, даже неподтвержденные, его сделки дали Прокуратуре основания перевести его на менее ответственную должность.

Догадайтесь с одного раза, кому предложили занять его место? Что ж, я давно знал, что к этому идет. Жизнь просто обязана как-то продолжаться, а уж магия как-нибудь ее расцветит.

И все же, выпивая в баре у Диннема свою ежевечернюю кружку пива, я думал, что мне не будет хватать наших бесконечных разговоров на ходу. Потому что, сдается мне, это и было самое главное.

С другой стороны я не стану делать секрета из нашего с Люцием ночного разговора под Лампой Благоприятного Исхода. Мы ж там, ясное дело, не молчком сидели. «Хочу узнать жизнь», - сказал мальчик. Узок эльфийский светский круг, и страшно далеки от мира эти вершки и сливки общества. Альбин Мята за тем же самым - ну, может, не за тем же, может, это был его ближайший выход, но результат впечатляет!
– подался в журналисты. Но есть еще как минимум одна профессия, которая помогает тебе узнать, как тут все устроено. Как я уже упоминал, достигнув совершеннолетия, любой мужчина обязан отслужить общественную повинность в армии, полиции или больнице. Ну и завел пацан разговор со мной на уровне: «Как вы думаете, Реннарт?…» С эльфом я еще не служил. Самому интересно.