Циклическая ошибка
Шрифт:
– С информационной начинкой все и сложнее, и проще, - продолжал ровно излагать Гриша, глядя на воду.
– Я не выбираю, где сохранять файлы, они сохраняются по умолчанию. И не знаю, какие из них с меня считывают, а какие - нет.
– Считывают?
– опешила Аня. И чуть по лбу себя не хлопнула. Конечно. Если Гриша писал все, что видел и слышал, ему, определенно, нужно было это куда-то "заливать", даже его кристаллы - один, два, сколько их там было?
– не потянули бы такого дикого количества информации, которую человеческий мозг легко отфильтровывал бы как незначимую, а его электронные мозги старательно категоризировали и разносили по директориям. Наверное, он ее архивировал, хранил до каких-то объемов, и потом та уходила в другой банк данных.
– А ты знаешь, кто это вообще читает?
– Нет, полагаю, это автоматика, их не то чтобы читают, скорее собирают где-то в другом месте, там архивируют, еще раз архивируют, сжимают до самого минимума и хранят. Ты, вероятно, знаешь, что андроиды не могут являться свидетелями на суде, потому что потенциально способны лгать, но вот изъятый инфокристалл или полученная из Deg-Ra копия признаются уликой, наряду с видеозаписью. Разумеется, их отдают очень неохотно, поскольку тот факт, что андроиды - ходячая шпионская технология, стараются лишний раз не афишировать.
– Значит, все, что ты видел, лежит где-то на серверах Deg-Ra?!
– вот это был поворот. Хотя, с другой стороны, можно было и догадаться: как-никак не в сказке они жили.
– Исключено. Рассматривается ситуация с лицензионным ПО, с меня Deg-Ra ничего не скачивала очень давно или никогда: я для нее не существовал. Хотя данные куда-то идут, и там, наверное, просто стираются. Я даже обновления из инфонета в ручном режиме заливаю. Ну, а вообще это должно быть так же естественно, как для человека - дышать. Ты же не думаешь, когда дышишь.
– А сейчас? После... э... ну, в общем, когда тебя подлечили?
– Отремонтировали. Я полагаю, подключать меня к лицензионной сетке теперь было бы совсем лишним, особенно учитывая твою специфику работы. Мне бы не хотелось, чтобы однажды записи, которые я не могу не делать, использовали против тебя в суде. А потереть их мне не позволяют права доступа. Речь вообще о том, что я не могу менять алгоритмы или создавать папки, к которым будет ограничен доступ со стороны. У меня тоже есть доступ не ко всем папкам.
– Как так? Это что еще за "области тьмы"?
– Если бы я знал, они, вероятно, не были бы таковыми. Я говорю не о поврежденных файлах, а о файлах, к которым либо изначально не имею доступа, либо о тех, которые удалены. При попытке их считать мне выдается разный тип ошибки, так что я способен отличить одно от другого. Я понял, что мне снова стирали память, потому что ошибок второго вида стало больше. Например, четверть часа назад я совершенно не мог сказать, на кого ты работала.
У Ани аж набережная перед глазами поплыла.
– Ты не помнишь похищения?
– Нет, ни похищения, ни три дня до него. Ты полагаешь, кто-то сел бы и стал аккуратно выбирать, что мне безопасно знать, и что - нет? Просто стерли последние два года.
– Черт подери...
– Не расстраивайся, вот на этот случай у меня была "заначка". Я оставил себе путь к сохраненным в другом месте данным. Мне только нужно было вспомнить о существовании пути. И я вдруг понял, что так уже делал. Потому что я не догадался бы продублировать свою память на всякий случай, если бы когда-то на протяжении моего функционирования такой случай уже не наступал.
Вывод, надо признать, был логичный. Аня прищурилась:
– Бэй Джень, твой первый приоритет, да? "Панацея"?
– Хотел бы я подтвердить или опровергнуть твое предположение, но этого я не знаю. Вероятно, все-таки да. Едва ли я узнал бы что-то ценное, пока прикрывал налетчиков в ювелирных магазинах.
– И ты тоже вспомнил путь?
– Нет, это невозможно. Но я проанализировал ситуацию. В каких случаях ты стала бы стирать мою память?
Вопрос был хороший. Увы, честный ответ "ни в каких" тут же сделал бы задачу не имеющей решения. Аня напрягла извилины:
– Ну.... если бы ты знал что-то такое, что бы угрожало твоей безопасности...
– Ответ, как мне кажется, нетипичный, - возразил Гриша.
– Скорее если бы я знал что-то такое, что угрожало бы хозяину. Или просто что-то, что никто не должен знать.
– А вот и нет, Гриш, - от Невы тянуло холодом, несмотря на летнюю погоду, и Аня плотнее запахнула кофту. По серой воде скользнул белый катер, какая-то девушка в яркой майке помахала им рукой как знакомым. Хоть у кого-то выдался хороший вечер.
– Это глупо, потому что я бы знала, что ты никогда не пойдешь и не настучишь на меня конкурентам или компетентным органам. Не проболтаешься, не переметнешься.
– Именно. И мой предыдущий хозяин, несомненно, это знал: в конце концов, за такие деньги нас продают вместе с абсолютной лояльностью.
И тут Аня почувствовала, что у нее перехватывает дыхание. Конечно. Психомодуль. Абсолютная лояльность - и способность выйти за рамки своего прямого назначения, резко превращавшая этот абсолют в нечто относительное.
– Где-то ты, видимо, прокололся, Гриш.
– Важно не то, где я прокололся, потому что этого мы уже никогда не узнаем, а то, почему моя лояльность вообще оказалась поставлена под сомнение. Думаешь, это может быть брак, который не нашли?
Аня нервно прыснула. Вот уж лояльность Гриши не назвал бы недостаточной даже самый его лютый недоброжелатель: под пули и ударные заряды дроби он прыгал ну просто показательно. И уж вряд ли Гриша пытался обломать китайскому бизнесмену карьеру в Харриэт. Что, в общем, тоже свидетельствовало бы скорее о повышенной лояльности, чем о недостаточной.
– Определенно, брака никакого нет. И уж совсем сомнительно, чтобы тебя подкупили.
– Исключено. Первичный приоритет для робота - это не норма этики или морали для человека, которые все-таки гибки. Это как гравитация или закон сохранения энергии - против него просто нельзя пойти.