Циклическая ошибка
Шрифт:
Передача контейнера от Графа в шикарном московском ресторане прошла на удивление гладко. Не слишком интеллигентного вида мужчина в дорогом костюме оценил то ли Анин суровый вид - пока финансовая ситуация окончательно не прояснилась, она мужественно решила косы не наращивать, ходила бритая почти под ноль и, по этой причине, чертовски злая - то ли Гришу за соседним столиком, и безо всяких лишних разговоров выложил на стол перед ней пластиковую карту. Назвал пинкод. Когда уником Ани считал сумму, лежавшую на ней, ее желудок едва не сделал сальто. Но Аня мужественно стиснула челюсти и с видом прожженной жизнью наемницы ограничилась благодарственным кивком. Неторопливо убрала карточку в карман, почти физически чувствуя исходящее от нее тепло. Написала на салфетке последние цифры кода. Дождалась, пока замочек контейнера негромко щелкнет, открываясь.
И с превеликим облегчением откланялась, краем зрения заметив, как из-за столика поднимается Гриша.
Визжать и прыгать по сиденью начала уже в такси: малоприятный подельник Графа перевел ей не много не мало, как десять тысяч юаней. Не иначе, она ему бриллианты передала. В общем, вопрос с прокормом драгоценного во всех смыслах Гришеньки до весны был решен.
Оставалось закрыть еще один вопрос, тоже на свой манер важный. И связан он был с одним очень полезным, но не очень расположенным продолжать знакомство хакером, которого, как подсказывал Ане здравый смысл, натуральные таблетки "Панацеи", полученные за полгода до официального релиза, могли и переубедить. Тем более что после передачи контейнера необходимость заработать вот прямо сразу и любой ценой отпала, так что можно было и сделать вложение в свое светлое криминальное будущее. И подождать дивидендов.
Вряд ли Smoker после их последнего разговора ответил бы на вызов, поэтому Аня разумно решила начать с того, чтобы сфотографировать товар. Без больших усилий организовала вечерок, в который Леся прихватила Гришу с собой - подруга после "этого козла" находилась в той стадии депрессии, когда посещение тусовок и клубов превращалось в хождение по музеям и выставкам. Пожелала им хорошего вечера, вернулась домой, прошмыгнув мимо Эрнеста Георгиевича как можно тише: вот уж тот, пожалуй, был единственный человек, огорчать которого ультрасовременным "ежиком" не хотелось. Развязала узелок, высыпала на покрывало несколько таблеток - довольно крупных белых капсул с зеленой надписью "Panacea" и эмблемой с обратной стороны - сделала пару снимков, загрузила в "особую почту", задумалась, стоит ли писать какое-то сопроводительное письмо. По размышлении, решила не прикалываться с заголовком и не писать там "резюме", "рекомендации" и даже "извинения". Smoker был мальчик взрослый, сам бы разобрался.
Отправила письмо, скрестив пальцы на удачу, разнервничалась, пошла на кухню выпить кофе. Пока кофеварка соображала, что от нее хотят, залезла в новости на уникоме. И незаметно для себя пригрелась и уснула.
Разбудил ее какой-то посторонний звук. Распахнув глаза, Аня сообразила, что задремала сидя, не включив освещения, и сейчас в квартире совершенно темно. Света от ноябрьской ночи за окном едва хватало, чтобы осветить стол, тускло поблескивающий гладкой поверхностью, да выхватить контуры белого холодильника. Остальное тонуло в густом полумраке, у двери в коридор делавшемся уж совсем тяжелым и непрозрачным, как глубокая вода.
На свое счастье, с тех пор, как в двенадцать лет ее принудительно отправили к психологу и заставили играть в игру "ищу чудовищ, ищу маньяков" в неосвещенном доме, Аня темноты не боялась. И к психологам тоже не ходила, раз и навсегда решив для себя, что те больше создают проблем, чем устраняют.
Поэтому она просто поднялась и, осторожно ступая - скорее из опасения на что-нибудь наступить: была у Круглика нехорошая привычка кататься по квартире по собственному почину, видимо, программа барахлила - двинулась к коридору. Ключ от входной двери был только у нее и у Гриши. Вероятность проникновения посторонних нулю, конечно, не равнялась, но была очень к нему близка.
Аня уже почти коснулась выключателя, как вдруг услышала то, от чего ее буквально пробрала дрожь.
– Ling. Ling. Qi. Liu. Si. Ling. Ling...
Гриша снова считал что-то там, в темноте, тихо и монотонно. Слова падали мерно и абсолютно без пауз. Там, где человеку нужно было сделать вдох, Гриша просто продолжал считать.
Почему-то это звучало очень страшно.
А потом Аня поняла, что не завернула таблетки обратно в узелок и не спрятала. Они так и валялись на покрывале. И бегом бросилась в комнату, совершенно не представляя, что станет делать, когда добежит.
Гриша стоял у кровати - его силуэт выделялся на фоне чуть более светлого окна - и смотрел на покрывало.
"Чертовы таблетки".
Аня влетела в комнату, споткнулась обо что-то, сгребла капсулы вместе с платком и сунула их в ящик стола. Задвинула. Только потом выдохнула.
– Все, Гриша, все. Прости, Гришенька, я забыла.
Ничего не изменилось. Он смотрел все в ту же точку, неестественно склонив голову, и повторял все те же слова. Без пауз, без конца.
– Гриш, все, хватит!
– прикрикнула Аня. Меньше всего она хотела на него кричать, но сама испугалась. В ее голове заметалась паническая мысль, что в прошлый раз Гришу вроде как "отпустило" быстрее.
Да и стоял он как-то так, что просто не хотелось к нему подходить. Конечно, Гриша никогда бы не причинил ей вреда - он был хороший, плевать на все поломанные руки и пробитые пулями головы - но сейчас с ним, определенно, творилось что-то плохое.
– Гриш...
Речитатив сделался громче и быстрее, при этом сохранив идеально "никакую" интонацию. Если это была истерика, то какая-то очень странная истерика. Аня нашарила на столе лампу и зажгла. Тени расползлись по углам издевательски медленно, как живые. А вот голос был наоборот, совсем неживой.
Видимо, у нее тоже начиналась паника. Аня закрыла глаза, попыталась отрешиться от окружающих звуков, досчитала до десяти. Открыла. И завизжала.
Гришу несколько раз тряхануло так, словно через него пропустили сильный электрический разряд. А потом началось что-то вовсе невообразимое. Человека так перекособочить просто не могло. Он гнулся, дергался и раскачивался, даже не как марионетка, кукловод которой выжил из ума, а скорее как сумма шарниров, никакой общей идеей не скрепленная. И все это мельтешение происходило в полутемной комнате на более чем угрожающей скорости.
Аня, буквально примороженная ужасом к столу, в край которого вцепилась, вдруг вспомнила, где такое видела. Totentanz. Полустертые временем скелеты пляшут под потолком средневековой церкви. Наверное, она тогда каким-то детским чутьем сообразила, что этот рисунок, сам по себе довольно минималистичный и нестрашный, лишен гармонии настолько, что страшно все-таки делалось.
А теперь вот своими глазами видела его физическое воплощение.
Подергайся Гриша так еще хотя бы пару секунд, Аня бы просто с визгом вылетела из квартиры. Но он вдруг резко остановился - тоже в каком-то странном положении, под углом к земле - замер так на мгновение и с грохотом упал на пол. Задрожала люстра, что-то звякнуло в кухне. И наступила леденящая тишина. Аня только собственное бешено колотящее сердце и слышала.