Циклоп в корсете
Шрифт:
– А где сейчас этот Мухин? – спросил он у нее.
– Как где? Да все там же. Живет надо мной на пятом этаже, – сказала Наташа. – Жениться-то он так и не женился, живет с родителями. Работать его папаша пристроил в какую-то туристическую фирму. Вы с ним переговорите, может быть, он расскажет вам что-нибудь новое про личную жизнь Милы.
– Мы так и сделаем прямо сегодня, – сообщил ей майор.
Беседовать с Мухиным он отправился сам, благо тот жил по пути домой. Парень оказался дома. На вид он был совсем невзрачный, какой-то мелкий и сухощавый. Не верилось, что ему уже почти
– Чем обязан? – спросил Алексей, пригласив гостя в комнату, обставленную дорогой мягкой мебелью, и отгоняя от майора веселого спаниеля, во что бы то ни стало желавшего познакомиться с ботинками гостя.
– Я хотел бы поговорить с вами о вашей школьной подруге, – сказал майор.
– Ясно, о Миле, – кивнул Леша. – Мне Наташа уже успела сообщить, что Милу убили. Так что я предполагал, что вы можете нанести мне визит. Правда, не знаю, чем могу помочь. Я с Милой не виделся почти со дня окончания школы. Знаете, бывает такая дружба – пока люди вместе, то вроде бы приятели, а как разъедутся в разные места, то и дружба кончилась.
– Расскажите то, что знаете, – сказал майор. – Я сам решу, что важно, а что – нет. Мне говорили, что вы в школьные годы баловались наркотиками?
– Кто вам сказал? – вскинулся Леша. – Хотя, впрочем, знаю. Наташка постаралась. Вот уж язык без костей. Было дело, только потом я бросил. Папаша доходчиво объяснил, чем я рискую, и для вящей убедительности повел меня на экскурсию в наши Кресты. Знаете, я как увидел, как в крохотных камерах набито в три этажа, так наркотики словно отрезало.
– Не собираюсь преследовать вас за давние грешки, – успокоил его майор. – Я веду дело об убийстве, а ваши былые пристрастия мне неинтересны. Но скажите, вы доставали для Милы наркотики?
– Иногда, еще в школе, я ей давал, а иногда она меня угощала. Денег мы друг с друга не брали.
– То есть она попробовала наркотики еще перед знакомством с вами? – насторожился майор. – Поймите меня правильно, я здесь не для того, чтобы судить вас. Расскажите правду, это может оказаться важно для поимки убийцы Милы.
– Я и говорю правду, – обиделся Леша. – Если хотите знать, то это она меня в первый раз угостила травкой. Принесла в школу и дала мне попробовать вместо обычной сигареты на переменке. Мне понравилось, и я попросил ее сказать, где она берет.
– А она?
– Не сказала, – задумчиво произнес Мухин. – Но я в общем-то и не настаивал, так как знал у себя во дворе парня, который продавал травку.
– А потом сказала?
– Нет, – покачал головой Леша. – Так и не узнал. Она что-то говорила, мол, этот человек не обычный продавец, он делает это только ради нее и ни для кого другого травку доставать не будет. Я ей тогда не поверил, решил, что она просто хочет придержать барыгу для себя. Хотя странно, зачем ей это понадобилось, если она все равно мне никогда ничего не продавала, а всегда давала так. Сначала травку, а потом эфедрин. У меня сложилось впечатление, что наркотики ей доставались даром, иначе не стала бы она так щедро ими делиться.
– Как, по-вашему, этим таинственным благодетелем мог быть Вольдемар? Вы про такого слышали?
– Конечно, – кивнул Леша. – Весь класс был в курсе похождений Милы. Она всем хвасталась, что в нее влюбился такой интересный человек. Даже экскурсия на киностудию была. Но я не думаю, что наркотики давал Миле он. По-моему, Вольдемар появился уже поздней.
– У Милы был открытый характер?
– Очень, она просто обожала все и про всех рассказывать, и про себя, конечно, в первую очередь.
– Как-то одно с другим не вяжется, она была болтушкой, а вот про то, кто ей достает наркотики, ни гугу, держала рот на замке, – не удержался майор.
– Сам удивляюсь, – пожал плечами Леша. – Но может быть, у нее были на это свои причины.
– Значит, вы про него ничего не знаете?
– Кое-что знаю, – признался Леша. – Только это мне не Мила рассказала. Уроков в тот день было мало, я решил проследить за Милой. Все же меня мучило любопытство, где она берет травку. Она села на метро, доехала до станции «Приморская», а потом села на автобус.
– Какой?
– Я уже и не помню, да я и не смотрел на номер. Я поймал такси и поехал за этим автобусом. Мила проехала всего три остановки и вышла. Тот дом стоял почти на заливе. Я еще подумал, как тут должно быть неуютно, когда с залива дует ветер. Тогда ведь про стеклопакеты еще никто ничего не знал. Так вот, Мила вошла в парадное, а я остался ждать ее перед домом. Ждал я около двух часов, потом мне надоело, и я пошел по квартирам, пытаясь выяснить, в какую зашла Мила. Но мне не повезло, никто не видел девушку, похожую на Милу. И пришлось мне уехать, так ничего толком и не разузнав.
– А после школы вы с Милой больше не виделись?
– Ну какое-то время еще сталкивались и перезванивались. Но потом я от наркотиков отошел, а она, наоборот, втянулась. Так что говорить нам с ней стало не о чем. А потом она вышла замуж, так что всякое общение я прекратил.
– А вы не знаете, кто бы мог посылать угрожающие записке Миле? – спросил майор наугад. – Они появились сразу же после знакомства с ее будущим мужем. Никто на ум не приходит?
– Нет, – покачал головой Леша. – Разве что этот ее таинственный благодетель, который снабжал ее травкой, или Вольдемар. Хотя, подождите, по-моему, тот уже к тому времени уехал из страны. А вы не пробовали спросить у Наташки? Все-таки она единственная, кто продолжал общаться с Милой и после школы.
Вернувшись домой, майор немедленно позвонил своим работникам, вместе с которыми проводил обыск в квартире Федорчука.
– Быстренько припомните, не находили ли вы во время обыска каких-нибудь записок угрожающего характера? – с ходу спросил майор.
– Была одна бумажка, – неожиданно вспомнил опер Волков. – Она была свернута в несколько раз и засунута под ножку шкафа. Я еще подумал, что там спрятаны наркотики или еще что-нибудь противозаконное, и достал ее. Но бумажка была пустая, вернее, с каким-то текстом, а шкаф тут же начал качаться. Но раз уж я развернул бумажку, то прочитал ее. Точно, угрожающая записка. Там было написано: «Берегись, я тебя все-таки достану».