ЦИРК МОЕЙ ЖИЗНИ
Шрифт:
Идти туда надо было ещё метров семьсот. В таком положении, все равно, что семь километров в болезненном состоянии всего моего тела.
– Принимай гостя! – сказал Володя, когда мы зашли в бывший барский дом. – Он твой тёска.
– Что случилось? – спросил Шуралей, разглядывая меня. – Он, что, на последнем месяце рожать собрался?
Маргослепенко стал рассказывать Шуралею мой случай и через минуту уже двое моих знакомых катались от смеха по полу огромной комнаты бывшего барского дома.
Лишь мне было не до смеха. У меня очень
– Рядом живёт хороший врач, – сквозь смех, выдавил Шуралей, – его сейчас приведу к нам. Он осмотрит пострадавшего.
Шуралей удалился. Володя пошёл купаться в душ. Там он переоделся в трико и вернулся обратно в комнату. Стал заниматься разминкой своих мышц. Сидел на стуле и долго ждал прихода врача.
Прошло несколько мучительных минут, прежде чем скрипнула старая дверь. В комнату вошёл такой дряхлый старик, который был, возможно, ровесник барского дома?
Старик медленно проковылял в мою сторону. Шуралей плелся следом за стариком, держа в руке врачебный саквояж до советского периода. Доктор сел напротив меня в старое кресло-качалку и ту же минуту мирно заснул, словно он для этого и пришёл.
– Семён Давыдович! – закричал Шуралей, прямо в ухо доктору. – Больной перед вами сидит. Осмотрите его.
– Шурик! Кричать не надо. – вставая с кресла, сказал доктор. – Все прекрасно слышу. Мне только нужно подумать. Такого заболевания в моей практике не было. Здесь скорее гинеколог требуется, чем терапевт.
– Ни женщина перед вами. – улыбаясь, заметил Шуралей. – Парень, который неизвестные продукты съел.
– Во времена моей практики таких продуктов не было. – вспомнил старик, времена своей царской работы.
– Шуралей! Ведь не в психушке и не в доме престарелых. – разозлился. – Кого ты привёл сюда?
– О, молодой человек! – обиженно, выцедил старик. – Высшее сословие дома Романовых лечил и меня никто не обидел. Вам, молодой человек, продукт надо знать, прежде чем его употреблять. Теперь вам, надо ждать.
Семён Давыдович повернулся. Медленно переставляя свои ноги, поплёлся в сторону выхода из комнаты.
– Что мне надо ждать? – удивлённо, спросил, старика, когда он поравнялся с дверями. – Мне больно!
– Когда все у вас переварится. – не поворачиваясь, ответил старик. – Тут вам, медицина бессильна помочь.
– Сколько придётся ждать? – не унимался. – У меня скоро цирковые гастроли в другом городе.
Доктор развёл руками. Не поворачиваясь, выполз из комнаты. Шуралей понёс за ним допотопный саквояж. В недоумении смотрел в сторону ушедших и не знал, что будет со мной до завтра. Вдруг, умру?!
– Не переживай, старина! – смеясь, сказал Володя. – За неделю все рассосётся. Терпи казак. Ну, если тебе не терпится, то пригласи к себе группу туристов. Поделись с ними содержимым своего желудка. Пока терпи.
– Тебе смешно, а у меня завтра серьёзная репетиция. – огрызнулся на
Маргослепенко Володя ухмыльнулся и продолжил разминать свои мышцы. Буханка хлеба в моём животе перестала расти. Чувствовал, как там, в желудке, идёт усиленный процесс варения хлеба.
В животе так сильно бурлило, что было слышно снаружи. Можно было подумать, что где-то стоит кастрюля на печке и в ней варят борщ. Мне ни так больно было в животе.
Высокая температура у меня стала быстро падать, точно так же как она поднималась совсем недавно. Кризис миновал. Мне можно было отвлечь своё внимание от проблемы оглядеться вокруг себя в комнате, в которой было много интересного и не знакомого мне. Комната Шуралея была заклеена цирковыми афишами разных стран мира.
Но больше всего было фотографий накаченных парней, среди которых был и Маргослепенко Владимир, вовремя своих тренировок.
– Скоро этой красоты не будет. – сказал Маргослепенко Володя, обратив внимание на моё любопытство. – В этом доме более двадцати комнат. Всем жильцам дали квартиры. Дом под снос. Шуралею голову постоянно морочат. Не хотят одному давать, целую квартиру. Говорят, что только семейным могут дать. Шуралей два года живёт один в этом громадном доме. Он говорит, что женится тогда, когда ему дадут новую квартиру. Ему обещали в этом году дать квартиру. Шуралей со дня на день ждёт ордер на новую квартиру.
Маргослепенко Володя долго рассказывал мне о прелестях проживания в этом доме. Есть место, где банки себе качать и девочку можно всегда привести. Ни то, что в гостинице, время всегда ограничено.
В любой гостинице Советского Союза, после одиннадцати часов вечера никого нельзя приводить в свой номер. У артистов цирка, в рабочий день, как раз после одиннадцати часов вечера свободное время.
Как им жить? Жизнь у артистов цирка как у цыган в табор, постоянно на колёсах в дороге по всему земному шарику.
– Ты чего на старика накричал? – придрался ко мне Шуралей, как только вошёл в комнату. – Он очень хороший доктор. Имеет учёную степень. По его книгам и сейчас учатся в мединститутах. Ты зря обидел старика.
– Ну, извини! Погорячился. – стал оправдываться. – В таком положении был. Сейчас, вот, мне легче стало.
– Ладно! – остыл Шуралей. – Сейчас будем ужинать. Ой! Извини! Совсем забыл. Тебе это совсем не грозит.
Владимир и Шуралей дружно засмеялись. Не выдержал и тоже стал смеяться, выпуская звуки с запахом со всех отверстий своего тела. Шуралей открыл все имеющиеся в комнате двери и окна, чтобы проветрить мои запахи и звуки. Когда в комнате наступило нормальное состояние воздуха, то подвинул ближе к окну старинное кресло-качалку.