Цирк
Шрифт:
— Согласна. В таком случае остается только одно, — Мария открыла сумочку, вытащила оттуда аэрозольную упаковку одеколона и щедро побрызгала вокруг себя, затем на Бруно. Когда она закончила с этим, Бруно фыркнул.
— Дезинфекция победила, — объявил он, и действительно, вместо того, чтобы нейтрализовать запах, одеколон просто с ним смешался. Бруно опустил стекло и быстро глянул в зеркало заднего обзора. Он петлял по темным улицам и переулкам до тех пор, пока не посчитал, что любой хвост, даже если он и был, давно потерял его след. По пути они еще раз обсудили
— То, что я просил, достали? — осведомился он.
— В багажнике. Правда, не совсем то, что ты просил. Человек Харпера не смог достать динамит. И он сказал, что с этом пакостью необходимо быть очень осторожным — кажется, она взрывается даже от взгляда.
— Боже милостивый! Не хочешь ли ты сказать, что это нитроглицерин?
— Нет, это аматол.
— Тогда сойдет. Это он опасался за детонаторы. Гремучая ртуть, не так ли?
— Да, так он сказал.
— 77 гран. Очень температурная дрянь. Ко всему этому должен быть бикфордов шнур и химический воспламенитель.
— Да, и об этом он говорил, — она странно посмотрела на него. — Когда это ты стал экспертом по взрывчатке?
— Я не стал им. Просто несколько лет назад я читал об этом, а теперь выдаю информацию.
— У тебя, вероятно, целая картотека. Ведь такие вещи легко и быстро забываются. Как ты все помнишь?
— Если бы я знал, что меня ожидает в будущем, кроме дурачества на трапеции? Ладно, мне еще кое-что понадобится. Прежде всего, большой кусок резины или кожи.
Она взяла его за руку и поинтересовалась:
— Зачем тебе это? — но ее глаза говорили ему, что она догадывается зачем.
— А о чем ты подумала? Конечно, чтобы набросить это на проклятый электрический забор. Акробатического коврика будет достаточно. Затем мне понадобится веревка с металлическим крюком. Все это нужно добыть как можно скорее. Пусть этим займется Харпер и положит все необходимое в багажник машины. Позавтракаешь завтра со мной?
— Что?
— Я хочу видеть все это.
— О, я бы хотела... — она глубоко вздохнула. — Нет, не могу, пока ты в этой ужасной одежде. Да и не в этом причина. Тебя не пустят ни в один приличный ресторан.
— Я переоденусь.
— Но если нас увидят вдвоем, да еще днем, я думаю...
— В десяти милях отсюда в прелестной маленькой деревушке есть великолепный маленький отель. Там нас никто не знает и никто не станет искать — я умер. Чуть не забыл! Час назад я разговаривал с парой могильщиков.
— Мы снова обрели чувство юмора?
— Очень любопытный факт.
— В «Охотничьем рожке»?
— На кладбище. Я спросил их для кого они копают могилу, а они ответили, что для меня. То есть для американца, который сверзился с каната. Не каждый получает удовольствие, наблюдая, как для него копают могилу. Очень аккуратно работают.
— Пожалуйста, — она задрожала, — как ты можешь?
— Извини. Это и впрямь не смешно, мне только показалось. Так вот, ты отправишься в эту деревню — она называется Волчуки — на машине, а я поеду поездом. Встретимся мы на станции. Сейчас мы можем смотаться на вокзал и взглянуть
На металлическом столике, находившемся в по-спартански обставленной, с преобладанием металлических предметов, комнате, вращались катушки магнитофона. За столом сидел полковник Сергиус и капитан Модес. Оба были в наушниках. В добавление к ним у полковника была сигара, рюмка водки и самая блаженная улыбка из тех, что могла появиться на его физиономии.
Капитан Модес тоже позволил себе довольно широкую ухмылку. Анжело сидел отдельно в углу и, хотя у него не было ни наушников, ни водки, тоже улыбался. Если был счастлив полковник — он тоже был счастлив.
Изучив расписание на вокзале в Крау, Бруно возвратился к машине.
— Есть подходящий поезд. Встречай меня в полдень на станции Волчуки.
Ты ее легко найдешь — в деревне не более полусотни домов. Знаешь, где она расположена?
— В отделении для перчаток есть карта. Я посмотрела, сейчас найду.
Бруно вывел машину на центральную улицу и остановил машину прямо напротив переулка, примыкающего к южной стороне Лабиана. Он не был пустынен — там стояли, очевидно припаркованные на ночь два грузовика и легковушка. По тому, как они совершенно беззаботно расположились в непосредственной близости от Лабиана, можно было считать, что против стоянки транспорта возражений не имелось. Бруно запомнил эту мелочь на будущее.
— Теперь не забудь передать доктору Харперу все, о чем мы договорились. И еще не забудь для пользы дела, что для всех наивных прохожих мы парочка влюбленных. Дорогая Мария, это для практики, — сказал он и потянулся к девушке.
— Да, Бруно, — натянуто промолвила она. — Мы скоро поженимся, Бруно.
— Очень скоро, любовь моя.
Они замолчали, их взгляды были устремлены в переулок, Мария безотрывно, Бруно — почти безотрывно.
В своей штаб-квартире полковник Сергиус издавал кашляющие звуки. Нет, он не поперхнулся, просто он так смеялся. Он кивнул Анжело, чтобы тот плеснул ему в рюмку немного спиртного, и жестом дал понять, что сержант может налить и себе для бодрости духа. Анжело от удивления чуть не раздавил в руке бутылку водки, улыбнулся и быстро, пока полковник не передумал, выполнил указание. Это был беспрецедентный случай...
Бруно внезапно развернулся, обнял Марию и страстно поцеловал. Она на мгновение уставилась на него, широко раскрыв глаза, затем высвободилась из его объятий и тут же напряглась, услышав повелительный стук в стекло. Она отпрянула от Бруно и быстро посмотрела наружу. Двое огромных полицейских, вооруженных обычным револьверами и дубинками, наклонились, чтобы заглянуть внутрь машины. Хотя они были в форме и вооружены, они не соответствовали тому типу полицейских из-за Железного Занавеса, которые распространены на Западе. У них были почти добродушные лица. Тот, что покрупнее, принюхался.