Циркус
Шрифт:
— Ты чего стоишь? — прошептал домовенок. — Ты за ним иди, может, он нас на самом деле в пещеру отведет. Видишь, стоит, нас ждет. А может, это какой плохой олень, может, как раз в совсем плохое место отведет? Нет, лучше не ходи…
— Так идти, или не идти? — спросила Паля.
— Иди, — сказала домовенок. — Нет, не иди. Не знаю я. Он снова заплакал.
— Вот папа утром встанет, а меня уже и совсем нет. А ему скажут, что он с оленем пошел, а это и не олень был, а вовсе какой-то страшный зверь, который только оленем прикидывался…
Паля
И трава стала пониже, и деревья высокие появились, да и вода под ногами перестала хлюпать. Они прошли ещё немного и вышли на круглую большую поляну, здесь уже и солнце светило, и вообще было тепло и хорошо.
Олень подошел к дереву и остановился, наклонив голову, словно что-то хотел сказать. Паля потрогала кору этого дерева и почувствовала, что это именно то дерево, которое ей и было нужно.
Она тут же сразу поняла, что это тот самый олень, что был старым знакомым Грома, и теперь бояться уже совсем ничего не надо.
— Спасибо, — сказала Паля. — Вот из-за этого дерева мы с домовенком и заблудились. Вы нам очень помогли. Она погладила оленя по жесткой шерсти, достала книгу из рюкзачка и прочитала заклинание: «Когда деревья падают сами собой».
Дерево задрожало, потом упало, ломая свои ветки. Паля прочитала ещё одно заклинание и, сделав его легким, взяла его за ветку и повела с собой. Домовенок развеселился, он перебрался с её плеча на дерево, и теперь оттуда радостно кричал, путая её.
— Направо, нет налево, нет опять направо.
Паля, правда, его не очень слушала потому, что шла за оленем, который бежал впереди и показывал дорогу, а домовенок просто так баловался.
Так они ещё немного прошли и вышли прямо к пещере. Здесь олень остановился, Паля опустила дерево на землю, подошла к оленю, погладила его по склоненной голове и сказала.
— Ещё раз большое спасибо, олень. Вы нас спасли, без вас мы бы оттуда не вышли. Домовенок он бы вам тоже сказал что-нибудь хорошее, но он не умеет, он только ругаться умеет.
Олень вежливо в ответ ещё ниже склонил голову, потом повернулся и длинными прыжками умчался в лес.
— Зачем ты ему так сказала, теперь он будет думать, что все домовые только ругаться умеют? — спросил возмущенно домовенок. — А я, может, тоже умею говорить хорошие слова. Только зачем их ему надо было говорить? Он же загордится и будет всем рассказывать, как мы заблудились, а он нас спас. А мы бы и без него вышли. Я уже почти вспомнил, куда нам надо идти, когда этот рогатый пришел. Я бы тебе дорогу сам показал, да только он помешал, я только поэтому не хочу ничего хорошего ему говорить…
— Конечно, конечно, — засмеялась Паля. — Забыл уже, как ты плакал, как тебе себя жалко было, как ты своего папу вспоминал?
— Я и не плакал совсем, я просто притворялся, —
— Ладно, ладно, не хочешь признаваться — не надо, а теперь слезай с дерева, я волшебство буду делать. Или ты хочешь, чтобы я его и с тобой сделала?
— Не надо ничего со мной делать, — сказал быстро домовенок. — Ты ещё что-нибудь не так сделаешь. Мне уже рассказали, как ты из тролля гнома сделала, ещё и из меня гнома сделаешь, нет уж лучше я просто посмотрю.
Он спрыгнул с дерева, отбежал подальше и стал оттуда за ней подглядывать.
Паля вздохнула по-взрослому и прочитала из книги заклинание: «Когда солнце греет хорошо». Как и в прошлый раз появились солнечные зайчики и стали весело скакать по дереву, дерево немного потрещало, подвигалось, подставляя свои бока солнцу, и стало меньше и тоньше.
Один из зайчиков скакнул в сторону и запрыгнул на домовенка, тот испуганно замахал руками и отбежал в сторону, зайчик скакнул за ним, но в это время волшебство кончилось, и все солнечные зайчики исчезли.
— Фу, — сказал домовенок. — Они какие-то дикие, эти зайцы, чуть меня не съели, ты их больше не зови.
— И ничего они не дикие, — сказала Паля. — Это ты сам дикий, а они же солнечные и никого не едят, от них только тепло становится.
— Больно много ты знаешь, — крикнул домовенок. — Они дикие и как раз всех и едят, вон как все дерево изгрызли, оно было большое и толстое, а теперь совсем маленькое стало и худое, как ты. Лучше бы они тебя съели…
— Если ты всех боишься, то уходи и не подсматривай за мной, — сказала Паля, открывая свою книгу. — А то я сейчас ещё одно волшебство буду делать.
— Уже ушел, хоть я и ничего не боюсь, — сказал домовенок и спрятался за кустом. Паля сделала вид, что его совсем не видит, и прочитала ещё одно заклинание. Дерево подпрыгнуло и развалилось на ровные, красивые и гладкие доски.
Паля открыла книгу и нашла свой рисунок стула, она его хорошо рассмотрела и только потом сказала заклинание: «Когда доски сами встают туда, куда нужно». Доски начали на глазах меняться, они стали меньше и тоньше, а потом начали наскакивать друг на друга, соединяясь и цепляясь друг за друга, и перед ней появился стул.
Она сказала заклинание ещё раз, и перед ней появился второй стул.
Тогда Паля взяла палочку и стала рисовать стол. На этот раз у неё уже почти хорошо рисовалось, палочка её уже слушалась, и стол получился красивый, большой, почти, как настоящий.
Тогда она еще раз сказала заклинание, доски снова стали меняться и запрыгивать друг на друга, цепляясь какими-то странными выростами, которые неизвестно откуда в них появлялись, и из досок сделался стол.
От дерева осталось ещё много досок, но Паля ещё не решила, что из них сделать, поэтому просто взяла стулья и отнесла их в пещеру. Гром сидел на камне и задумчиво смотрел на огонь.