Цитадель
Шрифт:
Ворг и эльфийка одновременно повернули головы и уставились на него, как на безумного. Если ворг выглядит просто изумленным, то эльфийка настроена враждебно.
Глаза сверкнули, уши вытянулись.
– А можно я отрежу ему язык? – спросила она, глядя на человека.
– Не успеешь, – сказал Теонард, глядя перед собой. – Я уже убивал таких, как ты. И даже лучше тебя, настоящих эльфийских воинов, вооруженных до зубов. Я убивал их голыми руками, будучи связанным, израненным и умирающим от голода. Их было больше десятка
Серая зашипела и схватилась за антрацитовую рукоять.
– Проверим? – спросила она, дрожа то ли от гнева, толи от страха за собственную смелость.
– Тихо! – прикрикнул ворг и опасливо завертел головой. – Прислушайтесь.
Лес затих. Птицы, до этого радостно щебетавшие, словно вымерли. Трескотня насекомых тоже пропала. Даже ветер стих, погрузив бор в жутковатую тишину.
В ней раздался тихий стон, похожий на подвывание голодной собаки. Вой продолжался до тех пор, пока не приблизился так близко, что превратился в рев. Каонэль прижала уши и схватилась было за клинок, но тут же опустила руку, словно до чего-то догадалась.
Теонард медленно вытянул арбалет и приготовился стрелять. Его лошадь зафырчала, раздраженно переступая копытами. Голуби в клетке прижухли и сбились в кучу.
– Какого лешего? – проговорил ворг, пригнувшись, чтобы в случае атаки быть готовым к прыжку.
Некоторое время все озирались, надеясь обнаружить непрошенного гостя. Но когда скрип деревьев раздался всего в нескольких шагах, Каонэль отпрыгнула в сторону и прокричала Лотеру:
– Ты в любого зверя можешь обратиться?
Тот бросил на нее непонимающий взгляд, эльфийка продолжила, отходя все дальше, пока не оказалась на опасно близком расстоянии с Теонардом:
– Тот-то и оно, что леший! – быстро произнесла она, косясь на стрелу арбалета. – В собаку. В собаку перекинься!
По выражению лица Лотера видно – он ни грамма не понял, что несет эльфийка. Но серая смотрит такими глазами, что пришлось выполнить.
Он отвернулся, чтобы края лацерны полностью закрывали спину, и с силой стукнулся головой о ствол сосны.
Послышался глухой треск, в стороны полетели красные искры вперемешку то ли с пеплом, то ли с шерстью. Фигура ворга быстро уменьшилась, через секунду под деревом оказалась огромная черная собака в плаще.
Собака повернула морду и вопросительно посмотрела на Каонэль.
Эльфийка впервые в жизни видела превращение ворга в зверя, поэтому впала в ступор. Но шумное дыхание Теонарда, в руках которого все еще блестит арбалет, привело в себя.
– Что дальше? – спросил человек.
Взгляд эльфийки снова скользнул по арбалету, затем переполз на лицо Теонарда. Тот глядит весело, стрела всего одна, дураку ясно, что тратить на нее – себе дороже. Но она-то, эльфийка, не дура!
Каонэль медленно попятилась, прижимая уши.
– Что, что, – выпалила она, – бежать. Вот что. Ворг, полай для приличия. Лешие боятся собак.
С этими словами она развернулась и бросилась через лес, отдавшись на волю чутью. А оно еще ни разу не подводило.
Стволы сосен замелькали, в ушах засвистел ветер, Каонэль понеслась сквозь бор, едва касаясь ногами подлеска.
Далеко за спиной раздался глухой лай, затем послышался шорох и топот. На секунду она задумалась. Если сейчас сбежит – они никогда не догонят. Еще не встречала никого, кто бегал бы быстрей. Даже знакомые эльфы удивлялись, как простая серая эльфийка умудряется быть такой прыткой.
Потом пришла мысль куда неприятней. Если человек умеет стрелять на бегу из арбалета, то сейчас она под прицелом. Стоит нажать на спусковой крючок, как привет в виде стрелы окажется между ребер. А в спину он выстрелит с удовольствием, сам говорил…
Серая ускорилась еще сильней, стала по-заячьи петлять, успевая огибать столетние сосны и перепрыгивать бревна. Прошло не меньше получаса, прежде чем Каонэль выскочила на скалистый обрыв.
Если в лесу все еще полумрак, то здесь совсем рассвело. Небо из бледно-сиреневого стало лазурно-голубым, только одна звезда все еще видна. Но как только поднимется солнце – исчезнет.
Каменный пятачок шириной не больше половины перелета стрелы, с трех сторон окружен лесом. А четвертой уходит в пропасть. Оттуда дует холодный ветер, норовя сорвать потрепанный плащ. На такой высоте он не может быть другим, да и к холоду эльфийка привыкла, но почему-то именно сейчас он мешает.
Камни на обрыве покрыты сухостоем. Кое-где порода настолько растрескалась, что не понятно, почему не обваливается. В расселинах с землей торчат пучки травы, сумевшей отвоевать пространство на жизнь. Местами даже цветочки видно.
У самого обрыва скала, больше напоминающая груду камней, которые от ветра и дождя превратились в монолит. Со стороны леса у основания скалы пещера. Свод низкий и вход завален какой-то гадостью. Серая присмотрелась. Среди кучи веток и шишек остатки незатейливой трапезы – кости вперемешку с переваренными остатками.
Каонэль скривилась – пещера точно обитаема.
Повинуясь чутью, она постаралась не шуметь и осторожно приблизилась к обрыву. Чтобы порывы ветра не сбили с ног, эльфийка чуть присела и заглянула за край.
Внизу раскинулась бескрайняя пропасть. Где-то далеко лес, который со скалы выглядит мохристым ковром и чем-то напоминает цветную капусту. Такую однажды видела в таверне. Дальше в утренней дымке теряются невысокие горы. Возможно и не горы, а искаженный горизонт. Не понятно. Потому, что даже эльфийские глаза не видят так далеко.
Боязнью высоты серая не страдала, но отошла на всякий случай. В этот момент из леса вылетела огромная псина. За спиной, как меха, развевается лацерна, в зубах тряпье. Пригляделась – штаны.