Цитадель
Шрифт:
В темноте мелькали какие-то лица, искаженные гримасами ужаса. Казалось, бесноватая круговерть будет длиться вечно. Но стоило Варде смириться с безысходностью, направление бури изменилось. Она с силой ударилась в землю.
Когда серая эльфийка открыла глаза, всюду валялись поломанные деревья, кое-где вырваные с корнем. Она проморгалась и перешла на ночное зрение.
Оказалось, буря каким-то неведомым образом опустилась в точно определенное место, не задев при этом остального леса. Несмотря на потерю памяти, серая эльфийка прекрасно понимала – бури
Она поднялась и, качнувшись на ватных ногах, повертела головой. Когда обнаружила рыжего сидящим у поваленной березы, Каонэль выдохнула:
– Варда!
На дрожащих ногах она бросилась к нему, но подбежав, охнула и прикрыла рот ладонью.
У странника оказалось пробито бедро. Он с холодным молчанием сидит, оперевшись спиной на ствол. Из ноги торчит обломанная ветка, лицо спокойное, словно не бедро проткнул, а созерцает Сильвирел. Из раны сочится тонкая багровая струйка, но если выдернуть – потечет сильнее.
– Терпишь? – спросила Каонэль, хватаясь за окровавленный конец.
Рыжий бросил на нее злой взгляд и сдунул волосы со лба.
– Если хочешь обругать, – сказал он не моргая, – можешь обозвать или к лешему послать. Зачем же так сразу лицом в грязь тыкать? Конечно терплю! Я эльф, если вдруг забыла.
Пальцы Каонэль сжали палку, она резко дернула вверх. Послышался смачный чмок, доспехи на бедре странника моментально залило бардовым. Недолго думая, эльфийка рванула край плаща и туго обмотала получившейся лентой рану.
Сама умудрилась отделаться несколькими ушибами, на которые не обратила внимания, потому что с болью у эльфов особый разговор.
В темноте послышался недовольный стон, больше похожий на рык. Через мгновение из куста ежевики на четвереньках выполз взъерошенный ворг. Шерсть дыбом, оскаленная рожа в царапинах. Лацерна сбилась на одну сторону и висит бесформенным жгутом. Рукав разорван, из пореза на плече сочится густая струйка.
Простояв несколько секунд с опущенной головой, ворг отряхнулся на собачий манер. В стороны полетели мелкие камешки, какие-то веточки и сосновые иголки. Каонэль брезгливо прикрылась плащом, загораживая Варду.
– Какая ты неожиданно заботливая, – проговорил рыжий, пытаясь подняться.
Эльфийка резким движением толкнула его обратно и проговорила насупившись:
– Станешь тут заботливой. Сиди. У тебя дыра в ноге.
Тем временем, ворг завершил отряхиваться и поднялся. Он глянул на испорченный рукав и скривился.
– Всегда не любил рубахи, – сказал полузверь, качая головой. – Бестолковая одежда. И так приходится вечно за штанами гоняться, так еще и эта тряпка.
Он вывернул локоть и глянул на порезанное плечо. Нос ворга шевельнулся, словно по запаху может определить тяжесть раны, кто нанес и что с ней надо делать. Затем лизнул длинным языком и деловито щелкнул зубами.
– А… ерунда. Затянется как на собаке. Или волке. Или медведе.
Закончив с собой, ворг обратил внимание на эльфов, которые недобро косятся на полузверя. У одной желтые глаза светятся в темноте и делают похожей на сову или кошку. У другого, хоть и не светятся, но во взгляде металл. Рыжий ранен, но не беззащитен.
Серая склонилась над ним, как орлица над орленком, и бросает однозначные взгляды на ворга.
– Не знаю, что это было, – произнесла Каонэль, повернувшись к страннику, – но тебе придется отдыхать, пока рана не затянется. Была бы у меня уртикания, это трава такая, мигом бы все залечили. Но ее нет, так что придется ждать.
Ворг с иронией посмотрел на эльфов и отошел подальше, чтоб не провоцировать новый конфликт. В общем-то, к остроухим он относился ровно, учитывая, что это – первые эльфы, которых случилось увидеть. Полузверь слышал, что они высокомерные, чопорные и благородные. Только эти совсем не тянут ни на чопорных, ни, тем более, на благородных. Высокомерные – возможно, но таких тоже не встречал, и сравнивать не с чем.
Когда Лотер собрался скрыться за деревьями, повеял легкий ветерок. Точно такой же, какой предвещал бурю. Ворг оглянулся на эльфов, те притихли и с тревогой смотрят в небо.
Ветерок подул еще раз из середины поляны. Раздался тихий звон, словно десяток ледяных частиц сталкиваются между собой, создавая странную музыку. Ворг попятился и остановился лишь когда уперся спиной в дерево, чудом выстоявшее перед натиском ветра.
Звук нарастал, до тех пор, пока не превратился в грохот, и неожиданно замолк. В этот же момент в середине поляны закружился вихрь, раскидывая в стороны снежные крупинки. Затем резко рванулся вверх, оставив внизу высокого старика с длинной седеющей бородой.
На старике широкая коричневая мантия с капюшоном, в левой руке посох со сверкающей верхушкой. Лицо вроде с морщинами, но такими не значительными, что скорее борода добавляет возраст.
Из под бровей смотрят белесые глаза, которые, по определению, должны быть слепыми. Через несколько секунд они почернели, суровый взгляд остановился на путниках.
– Ты еще кто такой? – спросил Лотер, принимая боевую стойку.
Старик посмотрел на него так, словно малое дитя угрожает погремушкой. Затем перевел взгляд на эльфов. Те неподвижно сидят и напряженно смотрят на незнакомца. В темноте белый набалдашник посоха превращает тени фигур в нечто жуткое и вытянутое. Нос Варды кажется заостренными, под глазами нарисовались темные круги. Но взгляд решительный. В случае опасности замотанная нога его не остановит.
Взгляд Каонэль несколько секунд оставался прикован к старику. Желтые глаза светятся, словно адуляры солнечных эльфов. Губы сомкнуты, ладонь застыла на полпути к антрацитовому клинку.
Неожиданно она вскочила и с рычанием кинулась к старику.
– Ты! – прокричала она, перепрыгивая земляную кучу. – Я узнала! Узнала тебя, обманщик!
Старик, не глядя, поднял посох. Эльфийка, стукнувшись лбом о невидимую стену, упала на пятую точку. Взревев от обиды, она поджала ноги, чтобы вскочить с места, но старик вскинул ладонь и проговорил таким тоном, что она застыла: