Цитадель
Шрифт:
Он ценил ее превыше всего, привык смотреть на нее как на талисман, залог счастливого будущего. Но в это утро он взирал на нее с гордостью, с какой-то странной тайной мольбой, словно стремясь вновь обрести веру в себя. Потом, спрятав футляр, поспешил в амбулаторию на утренний прием больных.
_________________ 'Джон Гунтер - знаменитый шотландский хирург.
Когда Эндрью вошел в эту лачугу, он уже застал там Дэя Дженкинса, наливавшего воду из крана в большой глиняный горшок. Это был проворный вертлявый человечек, с впалыми щеками в красных жилках, с
– Вам нет надобности приходить так рано, доктор.
Я могу до вашего прихода отпустить все повторные лекарства и выдать, кому нужно, удостоверения. Миссис Псйдж заказала резиновый штамп с подписью дсгктора Г1ейджа, когда он заболел.
– Благодарю вас,- возразил Эндрью.- Но я хочу сгм принять всех больных.- Он остановился, забыв на время о своей тревоге, пораженный тем, что делал аптекарь.- А что это вы делаете?
Дженкинс вместо ответа подмигнул ему.
– Из этого горшка вода покажется им вкуснее. Мы с вами знаем,, что значит добрая старая "aqua"1, не так ли, доктор? Ну, а пациенты этого не знают. Дурак был бы я, если бы при них наливал воду в их бутылки прямо из крана!
Маленький аптекарь обнаруживал явное желание пуститься в откровенности, по из задней двери дома, за сорок ярдов от амбулатории, вдруг раздался громкий окрик:
– Дженкинс! Дженкинс! Вы мне нужны - сию же минуту!
Дженкинс подскочил, как строго вымуштрованный пес при щелкании бича погонщика, и пробормотал дрожащим голосом:
– Извините, доктор. Меня зовет миссис Пейдж. Я...
Я должен бежать туда.
К счастью, на утренний прием пришло всего несколько человек, к половине одиннадцатого Эндрью всех отпустил и, получив от Дженкинса список больных, которых следовало посетить на дом у, тотчас выехал в двуколке Томаса. В почти мучительном нетерпении он велел старому кучеру ехать прямо на Гландеплене.
Через двадцать минут он вышел из дома № 7 бледный, крепко сжав губы, со странным выражением лица.
Пройдя два дома, вошел в № 11, который тоже числился v него в списке. Из № 11, перейдя улицу,-в № 18.
Из № 18, завернув за угол, направился на Рэднор-плейс, где еще два адреса было записано Дженкинсом с указанием, что он уже побывал там вчера. Всего он за час сделал семь визитов в дома, расположенные очень близко друг от друга.
В пяти случаях из семи, включая и пациентку из дома №7 на Глайдер-плеис, у которой уже появилась характерная сыпь, он обнаружил типичные признаки брюшного тифа.
Последние десять дней Дженкинс лечил их мелом и опиумом. После вчерашней неудачной попытки поставить диагноз Эндрью теперь с ужасом убедился, что имеет дело с вспышкой эпидемии тифа.
Остальные визиты он проделал как можно быстрее, в состоянии, близком к панике.
За лэнчем, во время которого миссис Пейдж была всецело занята отлично подрумяненным сладким мясом (которое, как она весело пояснила Мэнсону, "было приготовлено для доктора Пеиджа, но почему-то ему не поправилось"), он хранил ледяное молчание, обдумывая этот вопрос. Он понимал, что от миссис Пейдж узнает очень мало и помощи от нее ждать нечего. И решил, что следует поговорить с самим Пейджем.
Но когда он вошел в комнату доктора, шторы там были опущены, и Эдвард лежал пластом на кровати с сильной головной болью. Лицо его было очень красно и сморщено от боли. Хотя он знаком попросил гостя присесть, Эндрью почувствовал, что было бы жестоко сейчас расстраивать больного новой неприятностью. Посидев несколько минут у кровати, он встал, собираясь уйти, и ограничился лишь следующим воп росом:
– Скажите, доктор Пейдж, что надо первым делом предпринять, когда имеются случая заразных болезней?
Пауза. Потом Пейдж, не открывая глаз и не двигаясь, ответил с таким видом, как будто уже от одного того, что он заговорил, его мигрень усилилась:
– В таких случаях всегда бывают затруднения. У нас нет даже и больницы, не говоря уже сб изоляционных бараках. Если вы натолкнетесь на что-нибудь очень серьезное, позвоните Гриффитсу в Тониглен. Это в пятнадцати милях отсюда, ниже Блэнелли. Гриффнтс - окружной врачебный инспектор.
Снова пауза, длиннее предыдущей.
– Но боюсь, что от этого мало будет пользы.
Утешенный такими сведениями, Эндрью помчался вниз, в переднюю, и позвонил в Тониглен. Стоя у телефона с трубкой у уха, он заметил Энни, служанку, смотревшую на него из-за двери кухни.
– Алло! Алло! Это доктор Гриффитс?-Он, наконец, добился соединения.
Мужской голос ответил очень сдержанно и осторожно:
– А кто его спрашивает?
– Говорит Мэнсон из Блэнеллн, ассистент доктора Пейджа.- Голос Эндрью достиг высшей степени напряжения.
– У меня здесь пять случаев тифа. Я прошу доктора Гриффитса немедленно приехать.
Откровеннейшая пауза и затем стремительный ответ монотонной заискивающей скороговоркой, сильным уэльским акцентом:
– Ужасно сожалею, доктор, ужасно сожалею, но доктор Гриффитс уехал в Суонси. По важному служебному делу.
– А когда он вернется?-крикнул Мэнсон во весь голос (телефон был в неисправности).
– Право, доктор, не могу сказать наверное.
– Но послушайте...
На другом конце провода что-то щелкнуло. Говоривший совершенно хладнокровно повесил трубку. Мэнсон в гневном, раздражении громко выругался:
– Ах, чорт побери, я уверен, что это был сам Гри4эфнтс!
Он позвонил снова, но его не соединяли. Он с упорной настойчивостью собирался звонить в трети раз, когда, обернувшись, увидел, что Энни вышла в переднюю и стоит, сложив на фартуке руки, спокойно и степенно глядя на него.
Это была женщина лет сорока пяти, очень опрятная, с серьезным и неизменно ясным выражением лица.
– Я нечаянно слышала ваш разговор, доктор,- сказала она.
– Доктора Гриффитса никогда не застанете ft Тониглене в этот час. Он чаще всего днем уезжает в Суонси играть в гольф.