Цитадели
Шрифт:
— Вот поэтому и не было на вас никакого компромата.
Виктор Витальевич задумался. Опустил голову, засунул руки в карманы плаща и стал чем-то похож на молодого Баниониса в роли советского шпиона. Правда, коли бы Унгерн сыграл эту роль, то зритель увидел бы на экране не интеллигентного разведчика, а матерого убийцу. Мне даже стало как-то не по себе.
— Знаете, Олег Васильевич, — сказал полковник после паузы. — Я с людьми работаю очень давно. И, пожалуй, в них редко ошибаюсь. Мне почему-то сразу показалось, что если на вас заготовить компромат, то вы могли бы меня и подальше послать. Я не прав?
— Подальше — так это вряд ли. Ссориться с полковником госбезопасности… Я своему здоровью не враг. Вот только…
— Постарались бы «завалить» операцию? Кто проверит — был ты в лесу, или нет?
— А что же еще пропало? — ушел я от прямого ответа. — Вряд ли бы вы пошли меня встречать только из-за моих анкет.
— Это точно. Из сейфа вытащены все материалы — рапорта участковых, справки и донесения о пропажах заключенных с одна тысяча девятьсот сорокового по тысяча девятьсот пятьдесят третий, сведения об аномалиях. Поступили они ко мне вчера вечером. Положил в сейф. Думал — ознакомимся вместе.
— А нельзя дополнительные копии снять?
— А когда? Эти-то собирали несколько недель. Что-то в наших хранилищах было, что-то — в ментовских. Даже в архиве Министерства обороны заказывали.
— И что же теперь делать?
— Оперативной ценности эти документы не представляют. Их и собирали-то лишь потому, что ничего другого не оставалось. Но самое нелепое — это то, что коридор и дверь моего кабинета находятся под наблюдением видеокамеры.
— Камера, разумеется, ничего не зафиксировала…
— Только уборщицу, которая моет полы ровно в двадцать ноль-ноль. Правда, — слегка замялся полковник, — вместе с уборщицей из кабинета вышел черный кот. Кто его туда впустил — неизвестно…
— И что? Шмыгнул себе, сидел себе в уголке, а потом вышел…
— В зубах у кота была папка…
Здесь и сейчас
— Кот — это ваш человек? Тьфу ты, с вами заговариваться начнешь. Как он в кабинет-то попал? Или вы уже сквозь стены проходите…
— Неужто чекисты не побоялись рассказать? — слегка удивился Ярослав. — А кот попал просто — заскочил и спрятался. Целый день в засаде сидел. Подсмотрел код, перекинулся в человека, открыл дверцу.
— А почему обратно через норку не вылез? А, папка не пролезала, — догадался я. — Надо было еще примус подкинуть. Сижу, примус починяю… Почти по Булгакову.
Я представил, какие сейчас страсти кипят по поводу кота с папкой в зубах, и мне невольно стало смешно. Наверное, Унгерн уже изъял все диски с камер наблюдения, и теперь какая-нибудь хитрая «шарашка» изучает — не монтаж ли это? И если, да — то кто вставил? А уж что сотворили с дежурным — подумать страшно…
— Бумаги будешь смотреть? — предложил Ярослав.
— Не хочу. Мало ли, что там на меня накопали. Зачем мне лишние переживания? А статистика беглых зеков, рапорта участковых — так что она мне даст? Страшную военную тайну Застеколья?
— Застеколье? — удивился Ярослав. — Это ты так наши края обозвал? Застеколье… — проговорил он, как будто пробовал на вкус новое слово. Кажется, оно ему понравилось. — А почему не Зазеркалье?
— Классики говорили, что «Зазеркалье» — это вотчина дьявола.
— Хм… А может — мы и есть Зазеркалье?
— Все может быть. Я ведь до сих пор не понимаю — где нахожусь.
— Ишь, «он не понимает», видите ли… — фыркнул Ярослав. — Мы и сами-то до конца не все понимаем.
— Не понимаете, в каком месте вы живете?
— А сам-то ты, когда жил на Большой земле, то понимал — где живешь?
— Не до конца, — был вынужден согласиться я.
— Вот видишь. А здесь все сложней. Ты здесь живешь почти полгода. Что скажешь?
Излагать соображения, писанные вилами на песке, не хотелось. Да и, по большому-то счету, мне до сих пор не верилось, что я попал в какой-то чужой мир.
— За семью переживаю, — сказал я чистую правду. — Наверное, все глаза проплакали. Я ведь обещал вернуться через месяц…
— Так ты и вернешься. Ровно через месяц, с того момента, как вышел из дома.
— ??
Глядя на мою физиономию, Ярослав слегка самодовольно улыбнулся:
— Время у нас идет иначе. Можем выйти в Большой мир в ту минуту, которая нам нужна… Тебе нужно попасть туда, откуда пришел. Тем более что, когда ты покинул свой мир, твое будущее там еще не наступило. Значит — оно еще не стало прошлым. Завтра и сходишь, прикинем что к чему. Только в обморок не падай от счастья. Ну еще кофе? Или покрепче?
…Завтра сходить не получилось. Зато я начал понимать, что это за цитадели и для чего они нужны.
Глава пятая
ПЕРВАЯ ВСТРЕЧА С ЧУЖАКАМИ
Все утро от окрестных деревень слышался вой. Гном сказал, что выли домовые. Значит, за минувшую ночь что-то произошло. Иначе с чего бы появилось столько народа?
По коридорам уверенно топали незнакомые мне люди, по-хозяйски заходившие в пустовавшие ранее комнаты, громко разговаривали. Преобладали крепкие мужчины среднего возраста. Но были и женщины, и молодежь. Самое забавное, что кое-кто оказался мне знаком. Не лично, но некоторые лица встречал на экранах телевизора. Вот это, кажется, — известный питерский художник. А уж, коль скоро его знаю даже я, человек, далекий от богемной среды, то значит — очень известный. А этот мелькал в числе организаторов какого-то солидного фонда, в котором олигарх олигархом погонял…
Мне они дружелюбно кивали. Представляться и представлять других никто не спешил. Впрочем, это было разумным. Все равно такого количества новых имен не запомнить.
Из моего оконца было видно, что к крепости на груженых телегах двигаются селяне, а мои ученики деловито гонят скот. Оставив женщин и детей в крепости, мужчины возвращались в деревню, чтобы успеть перевезти как можно больше скарба. Кажется, мы всерьез готовились к обороне.
Когда я вышел во двор, то увидел живую энциклопедию доспехов и оружия. Их владельцев, усиленно тренирующихся в нанесении и отражении ударов, не смущала разноголосица форм и стилей. Русская кольчуга и калантарь соседствовали с индийским шараином. Полный рыцарский доспех, который в реальном мире использовался лишь на турнирах, с японскими нагрудниками работы Миотшина. При этом обладатель кольчуги усиленно работал ко-дати, а «индус» — рыцарским двуручником. Впрочем, глядя на профессиональную работу мастеров меча, мало кто рискнул бы высказывать замечания. Я по крайней мере, на это не отважился.