Цитадели
Шрифт:
— Попробуешь орать — заткну рот трусами, — проникновенно произнес я. — Будешь трепыхаться — отымею тебя, как Бобик Жучку… Веришь?
Замолчала и зажмурилась. Значит, поверила. Все же, девушка небезнадежна. Можно бы провести беглый допрос, но о чём ее спрашивать, я не знал. Будем ждать.
Ожидание не затянулось. Минут через двадцать в коридоре раздались крики и прозвучала пара коротких очередей. Спецслужбы работать умеют.
— Капитан, ты живой? — донесся знакомый голос.
— Так точно, господин генерал! — бодро отозвался я, принимаясь за разбор баррикады.
Надо бы немного подождать. За дверью оказался не Унгерн, а один из бандерлогов. Громила, завидев на полу девушку, зарычал и кинулся на меня. Спасти могло только чудо…
Этим чудом стал генерал. От его удара здоровенный детина чуть не врезался в стенку. Хорошо, что не в меня. Стена прочней… А еще говорят, что наши генералы неспортивные!
— Да, Олег Васильич… — протянул генерал, осматривая кабинет. — Наделал ты шороха. Однако выкрутился. Да еще и пленника, виноват, пленницу захватил. Чем это ты ее? Табуретом? Он же… — не досказал генерал, озадаченно потрогав вмурованный в цемент табурет.
— Головой, — виновато протянул я.
— Молодец, господин капитан. А чего же ты девушку-то раздел? Не утерпел?
— Ага, — кивнул я. — Гормоны взыграли… Думал, успею.
— Шалун, однако, — покачал генерал головой.
— Так он кто? — раздался голос моей пленницы. — Капитан или кандидат?
— Вот неугомонная, — удивился я настырности девицы. — Тебе-то какая разница?
— Эх, Васильич… — по-отечески вздохнул генерал. — Девушка профи. Ее нацелили на кандидата наук, интеллигента. Она и подготовилась соответственно.
— Козлы, — всхлипнула барышня.
— Видите ли, сударыня, — нагнулся генерал к пленнице, — в нашей стране кадровый голод. Так, что мы, когда надо, — капитаны. А когда надо — кандидаты. Хошь — в науке, хошь — в партии.
— Или — в мастера спорта, — огрызнулась девица, пытаясь дотянуться до носа хотя бы плечом.
От такого комплимента я был готов простить барышне все ее грехи, вкупе с изменой родине. Но начальник был тверд, аки скала.
— Хлопцы, забирайте всех. Только барышне вещи отдайте, — приказал Унгерн. Насмешливо посмотрев на меня, добавил: — И камуфляж поищите для коллеги.
Пока «хлопцы» забирали «трофеи», уводили «военнопленных», Виктор Витальевич вытащил из кармашка фляжку. Собственноручно отвинтив колпачок, накапал медикаментозные двадцать капель.
— Извини, больше не дам. Тебе еще работать.
— Виктор Витальевич, перекусить бы, — жалобно проскулил я. — И сигаретку…
Ухмыльнувшись, некурящий генерал протянул мне сигарету и, щелкнув зажигалкой, гордо изрек:
— Видишь, какой я заботливый. Стараюсь, понимаешь, для личного состава.
— Когда и успели, — жадно затягиваясь, покрутил я головой.
— Ты про сигарету? У парней стрельнул. Предполагал, что ты тут маешься… Ну а как тут оказался — разговор отдельный. Расскажу. А теперь — поехали-поехали. В здании может быть какая-нибудь пакость, вроде мины. Саперов и времени у меня нет. По дороге в какой-нибудь минимаркет заскочим.
По дороге Унгерн остановил машину и, не перепоручая никому, лично выскочил в палатку. Меня в это время охранял один из спецназовцев. Когда парень снял маску, я узнал в нем одного из тех, кто забирал меня из леса. Стало быть, группа московская. Откуда она здесь? И сам генерал должен был сидеть в первопрестольной. Ладно, все вопросы потом.
Генерал вернулся с огромным пакетом. Усаживаясь, бросил мне пачку сигарет «Кэмэл». Не стал экономить. Или намек на то, какие сигареты мне положено курить?
Мы прибыли. При входе в здание у меня никто не спросил пропуск. Может, оттого, что был вместе с генералом, а может, приняли за своего, из-за камуфляжа.
Пока чайник закипал, Виктор Витальевич сервировал стол. Опять со всей своей немецкой аккуратностью раскладывал салфетки, выставлял одноразовые мисочки и стаканчики. Не спеша нарезал хлеб, укладывал на него колбасу и рыбу.
От его медлительности я чуть не завыл! Но человек — существо терпеливое. Мой кот уже трескал бы второй бутерброд, а я дотерпел до чая.
Когда процесс релаксации подошел к концу, мне было позволено закурить. Отказываться не стал, но удовольствия не получил. Даже не докурил сигарету до половины.
— Ну, Олег Васильевич, готовы разговаривать? — риторически спросил генерал. — Вопросов, вероятно, у вас море. Правда, не на все из них я могу ответить. Не потому, что тайна. Все равно вы в этой тайне уже по уши.
— С ответами туго? — с пониманием кивнул я.
— И с ответами, да и вам не все положено знать. А если чисто формально, — тут голос генерал-майора госбезопасности построжел, — то вы нарушили подписку о неразглашении государственной тайны.
— Когда это?
— А книгу кто выпустил, а? Это разве не разглашение?
— Почти, — позволил я возразить начальству. — Такие книжонки сегодня штампуют все, кому ни лень.
— Штампуют-то, штампуют. А кто из вашего брата, борзописучего, был участниками реальных событий? И подписки о разглашении гостайны никто не давал.
— Ну, возможно, кто-то и был, — неуверенно протянул я. — Сколько талантливых писателей. Не мне чета…
— Ну да ладно, — прервал мои разглагольствования генерал. — Сейчас речь не о литературе. Кстати, а почему вы такой псевдоним взяли — Комельский?
— Так река есть такая — Комела. Между прочим, эталон чистоты воды в области.
— А, вот оно что, — удовлетворенно проговорил генерал. — Но сути-то дела это не меняет. Подписку-то вы нарушили…