Цивилизация людоедов. Британские истоки Гитлера и Чубайса
Шрифт:
Ценой страшных жертв и перенапряжения всех сил уничтожив нацистского монстра, советский народ лишил англосаксонские (причём в первую очередь именно британские) элиты этого страшного глобального орудия, тем самым создав ещё одну весомую причину их ненависти к себе и, разумеется, ещё более усилив эту ненависть.
Более того: в полной мере овладев созданной немецкими философами диалектикой, советские политические деятели первой, революционной волны смогли на практике применить её к общественному развитию, во многом освоив и революционную надстройку над диалектическим материализмом – созданный все теми же К. Марксом и Ф. Энгельсом исторический материализм, изучающий (если отбросить навязшие в зубах старшему поколению схоластику и начетничество) закономерности изменения самим обществом закономерностей своего же собственного развития.
Однако
В отношении же Германии грех нацизма (бывшего во многом органичным порождением не только немецкой культуры с её романтизмом и склонностью к язычеству [95], но и всей многовековой западноевропейской культуры в целом [93] ) был эффективно использован англосаксами для разрушения психики немецкого народа при помощи прививания ему на поколения вперед саморазрушительного антихристианского (и в этом англосаксы использовали языческую основу немецкой культуры) чувства «коллективной вины» и «коллективной ответственности» за совершенные преступления.
93
Достаточно вспомнить, что, хотя френология (лженаука о зависимости характера человека и его способностей от формы черепа) появилась в Австрии, а была разоблачена во Франции (причём по прямому поручению Наполеона, обиженного «негативной экспертизой» своего черепа создателем этой теории Ф. Й. Галлем), уже после этого разоблачения, в 20-е годы XIX века «паспорта черепов» составляли в Англии для приема на государственную службу.
А француз Жорж де Лапуж, в конце XIX века разработавший на основании измерения черепов теорию высших и низших рас, был уволен из Университета Монпелье именно за социалистическую деятельность.
При этом представляется в высшей степени характерным, что сами эти понятия, не просто не существовавшие в общественной практике Европы, но и прямо отрицаемые европейским правом, были успешно заимствованы англосаксами не только из гитлеровской, но и из своей собственной колониальной практики [94] .
Таким образом, в долгосрочном плане неизбежно временная победа нацизма как архаичного в социальном плане и потому обреченного на историческое поражение общественно-политического проекта представляет собой занявшую как минимум жизнь целого поколения психоисторическую диверсию против Германии, посмевшей дважды бросить вызов английскому доминированию в мире.
94
Не менее характерно, что попытки привить эти саморазрушительные чувства современному русскому народу, как мы видим и можем надеяться в настоящее время, полностью провалились: подверженные англосаксонским технологиям психологической войны люди сами с поразительной эффективностью и скрупулезностью вычеркнули себя из российского общества, наблюдавшего (в силу фундаментальной разницы культурных матриц) за их агонией с искренним и глубоким недоумением, а часто и с жалостью.
Эта оказавшаяся исключительно успешной диверсия заключалась, насколько можно судить, в традиционном для Англии (см. параграф 3.3) навязывании стратегическому конкуренту заведомо ложной и потому подрывающей его концепции, – которую в данном случае удалось еще и превратить в эффективный исторический инструмент культурно-психологического и в конечном счете политического оскопления целого народа, все еще
Наступившее после этого феноменального оскопления, являющегося не менее поразительным торжеством социальной инженерии, чем прививка русофобии нынешней Украине, беспощадное вычеркивание немецкого народа из истории – причём вычеркивание не в одиночку, а вместе со всей континентальной Европой, – мы наблюдаем в настоящее время. (Точкой невозврата, насколько можно судить, стал безнаказанный взрыв «Северных потоков», навсегда лишивший Германию источника её экономического развития – ресурсов России, будь то деньги, украденные на спекуляциях вокруг железнодорожных проектов времен Александра II, или деньги за оборудование времен царской и советских модернизаций, или дешевые гарантированные энергоносители и деньги за потребительские товары времен агонии Советского Союза и чудовищно разрушительного торжества либерализма в России)
Глава 7. Эволюция социал-империализма в национал-социализм
7.1. Становление и развитие социал-империализма
7.1.1. Обретение империализмом самосознания
В 70–90-е годы XIX века на авансцену истории стремительно выходил финансовый капитал (прежде всего лондонского Сити; его американские дочерние структуры в целом развились до обретения самостоятельности и, главное, осознания её лишь к концу века). Господство финансовых монополий над производственными качественно ускоряло социально-экономическое развитие и открывало новый этап капитализма – империализм. Мотор этого движения – международный финансовый капитал – осознавал себя как принципиально новый субъект мирового масштаба.
В 70-е годы XIX века Британская империя находилась на пике своего могущества, ключевыми источниками которого были могучая экономика, огромные колонии и тогда всё ещё передовая наука, в том числе общественная. (Еёроль последовательно и изощренно скрывается не только управляющей системой, но и английским обществом в целом до сих пор, в том числе совершенно сознательно – как важнейший фактор конкурентоспособности)
Поэтому интеллектуальный импульс осмысления и сознательного сотворения принципиально нового, империалистического мира зародился именно в Англии.
В силу важной роли науки в общественном управлении он был весьма быстро воспринят, использован и всесторонне развит государством (с одной стороны, испытывавшим перенапряжение из-за чрезмерных масштабов и сложности империи, а с другой – ощущавшим, пусть даже и без полноценного осознания, объективную необходимость дать больше свободы личности для развития новых технологий и в условиях общего усложнения общества).
В силу мощи самого передового в то время финансового капитала этот импульс практически сразу же был использован и им, – в частности, для усмирения борьбы социальных низов за свои права и постановки энергии этой борьбы на службу капитала и Империи.
Трансатлантический телеграф уверенно заработал (после неудачных попыток 1856–1858 и 1864–1865 годов) с 1866 года; в 1870 году была установлена прямая телеграфная связь Лондон-Бомбей, – а в Оксфорде создали кафедру изящных искусств, преподавать на которой стал Джон Раскин. Он говорил о нравственной обязанности распространения «великолепной традиции общества образованного, ценящего красоту, главенство закона, свободу, достоинство и самодисциплину» на «все низшие классы в Англии… и на неанглийские массы во всём мире». Речь шла о цивилизационной экспансии, о культурном империализме: об укреплении владычества Англии распространением её ценностей и превращения их в мировую доминанту. (Стоит отметить, немного забегая вперед, что эта стратегическая цель была достигнута уже американцами – после разрушения Советского Союза, в краткий период «конца истории» – полного торжества либеральной идеологии с 1991 года до её вырождения в американский экспансионизм в 2001 году вторжением в Афганистан и реализацией политики «экспорта хаоса» ради поддержания долларовой финансовой пирамиды и удержания таким образом мира от срыва в Глобальную депрессию [19].)