Цивилизация людоедов. Британские истоки Гитлера и Чубайса
Шрифт:
Сложившийся вокруг Раскина круг студентов-энтузиастов превратился в политическое сообщество «Круглый стол» или, иначе, «Детский сад» лорда Милнера. Умерший бездетным в 1902 году в возрасте 48 лет его ключевой член Сесил Родс [95] завещал обществу всё своё гигантское состояние, назначив распорядителями его членов «Альфреда Милнера и лорда Розбери, зятя своего главного делового партнера – лорда Натана… Ротшильда. Позднее, в первые 20 лет XX столетия, лорд Милнер стал одним из самых влиятельных политических деятелей в Англии и, соответственно, в мире (он руководил имперской и внешней политикой Британии.)» [4], став наиболее значимым идеологом и одной из главных движущих сил британского империализма.
95
Будучи крайне болезненным ребенком, в 17 лет был отправлен семьей в Южную Африку в надежде, что её климат укрепит его здоровье. В 18 лет начал торговлю алмазами в Кимберли и менее чем за 20 лет добился почти полного господства на мировом рынке алмазов. Основатель De Beers.
В
Впоследствии в его честь «Родезией» назывался объединяющий эти колонии регион и даже целое непризнанное государство, существовавшее на территории Южной Родезии с 1965 года, когда по итогам референдума (90 % избирателей составляли белые) была провозглашена независимость от Британии. Руководство Родези и рассчитывало на статус независимого британского доминиона (по аналогии с Канадой, Австралией, Новой Зеландией и соседней ЮАР), однако в 1970 году его притязания были окончательно отвергнуты Англией, и мировое сообщество в лице ООН по призыву последней категорически отказалось признавать мятежную колонию.
В 1979 году белые потомки колонизаторов проиграли длительную войну националистическим представителям коренного африканского населения; в 1980 году новое государство было признано мировым сообществом и стало членом ООН под названием Зимбабве.
Интересно, что фамилия Родс пишется так же, как английское название острова Родос (Rhodes), бывшего с 1309-го по 1522 годы местом базирования Ордена госпитальеров (он же Орден Святого Иоанна, с 1530 года – Орден мальтийских рыцарей).
«Круглый стол» последовательно развивал идеи не только самооправдания, но и преобразования британского империализма и прорабатывал планы глубокой трансформации Британской империи, которую его члены воспринимали в качестве образца устройства общественной и индивидуальной человеческой жизни [96] , ставившего, в том числе на основе идей фабианского социализма [97] , неумолимо растущее по мере развития промышленности самосознание английского пролетариата на службу империи.
96
Примерно как не так уж и задолго до этого Гегель воспринимал современное ему королевство Пруссия.
97
Фабианское общество, названное по имени римского военачальника Фабия Максима Кунктатора (Медлительного; считалось, что именно его медлительность во Второй пунической войне стала ключевым фактором, спасшим Рим), было основано в 1884 году в Лондоне и достигло расцвета на рубеже XIX-XX веков (в 1899 году центральное общество насчитывало 861 члена, провинциальные отделения – до 2 тыс.). Стремилось «к новой организации общества посредством эмансипации земли и промышленного капитала от личной и классовой собственности и посредством передачи их в руки общества в виде всеобщего блага» [295] за счет классового сотрудничества с опорой на рост самоуправления [85]. Фабианцы полагали, что объективно необходимое и неизбежное преобразование капитализма в социализм должно идти медленно, за счет постепенных институциональных преобразований.
Фабианство решительно отрицало эффективность классовой борьбы, опираясь на объективную заинтересованность пролетариата метрополии в укреплении империи (усиленную протекционистским для метрополии блокированием развития промышленности – и, соответственно, местного пролетариата, – в колониях).
Социализм сводился фабианством практически исключительно к увеличению доли рабочего класса и в целом социальных низов метрополии в доходах от эксплуатации колоний при повышении эффективности общественного производства за счет его лучшей организации (в виде в конечном итоге общественной собственности, но утверждаемой мирно и в интересах «классовой гармонии», то есть в первую очередь в интересах господствующего класса; при этом всеобъемлющим собственником должно было стать «общество» исключительно метрополии, но ни в коем случае не по-прежнему изуверски эксплуатируемого туземного населения колоний).
Как это свойственно всем империалистам, фабианцы ни в малейшей степени не являлись демократами: они глубоко «верили… в элитарность власти, а по отношению к казавшимся им неуклюжими… демократическим процедурам проявляли полную нетерпимость; в их представлении управление… должно было оставаться в руках высшей касты, сочетающей в себе просвещенное чувство долга с умением эффективно управлять державой» [4].
Эгоистическим интересам социальных низов метрополии фабианский социализм, окончательно переросший в социал-империализм уже в бурскую войну, действительно соответствовал значительно сильнее, чем классический социализм и выросший из него коммунизм, стремившиеся к большей справедливости для всех, а значит – к перераспределению ресурсов от метрополий в интересах колоний.
Отнюдь не случайно «Милнер состоял в клубе главных пропагандистов фабианского социализма Co-Efficients, среди двенадцати членов которого были… лорд Роберт Сесил и лорд Артур Бальфур – двоюродные братья, оба побывавшие премьерами. Империи. А главным единомышленником лорда Милнера в Co-Efficients был сэр Халфорд Маккиндер», преподававший в Оксфорде с 1892 года, один из создателей геополитики как науки (о её фундаментальном значении см. пример 16).
Идеи последнего «позаимствовал и сделал своими наравне с немцем Хаусхофером ведущий американский геополитик. Бернхем» [4], много позднее – в 1941 году – в своей одноименной книге [145] выдвинувший идею революции менеджеров и провидевший в ещё имперском
Не используя скомпрометированный коммерческой сферой термин «менеджеры», магистральную тенденцию отделения власти от собственности и концентрацию её в руках меритократии, то есть «достойных», – но отнюдь не аристократов, а управленцев, администраторов (достигшую апогея уже в условиях глобализации, см. [18], с итоговым подчинением собственности власти) – едва ли не раньше всех в мире уловил Герберт Уэллс, выразивший её в «Современной утопии» (1905) и «Новом Макиавелли» (1910–11) [353, 354]. Развитие этой идеи привело его к последовательному разрыву со ставшим архаичным Фабианским обществом, а сам подход взяла на вооружение молодая лейбористская партия [83].
В 1932 году А. Берли и Г. Минс обнаружили это явление на практике, при исследовании корпораций [134], а в 1939 году, прямо накануне Бернхема Бруно Рицци сделал соответствующие политические выводы в блестящей книге «Бюрократизация мира», причём в общемировом масштабе [299]. Однако лишь Бернхем высказал эти идеи именно тогда, когда их готова была воспринять управленческая элита, уже в разгаре войны, – и, что представляется значительно более важным, именно там, где она могла их услышать.
Как излагал данные взгляды (ко Второй мировой войне уже усвоенные фабианцами и легшие в основу «английского социализма» фабианцев и лейбористов) в «Почему я пишу» [64] Дж. Оруэлл, «сейчас вырастает новый тип централизованного, планового общества, которое не будет ни капиталистическим, ни демократическим… Управлять… будут люди, контролирующие средства производства: хозяйственные руководители, техники, бюрократы и военные, которых Бернхем… именует “менеджерами”. Эти люди организуют общество так…, что вся власть и экономические привилегии останутся у них. Право частной собственности будет уничтожено, но право общей собственности взамен введено не будет. Новые “менеджерские” общества будут состоять… из сверхгосударств, сформированных вокруг промышленных центров в Европе, Азии и Америке. Эти сверхгосударства будут драться…, но… будут не в состоянии завоевать друг друга… Внутреннее устройство в каждом… будет иерархическим: высший слой будет состоять из новой аристократии, выбившейся туда за счет исключительных способностей, а на дне будет основная масса полу-рабов».
А в конце XIX века в виде трансатлантической сети финансовых домов и обслуживающих их политиков и интеллектуалов сложился [98] Финансовый интернационал (Фининтерн) – система взаимодействия и координации крупнейших финансовых капиталов, предтеча нынешнего глобального управляющего класса [16]. «Детским садом» лорда Милнера он [99] осмысливал себя, осознавал свои интересы, обретал субъектность и, превращаясь из системы «в себе» в систему «для себя», становился решающей геополитической силой – подлинным творцом истории человечества вплоть до становления Советского Союза как сверхдержавы, а после его уничтожения – до выхода на авансцену истории капитала социальных платформ («цифрового капитала») в 2020 году [20].
98
Финансовый интернационал сложился во многом благодаря вынужденному решению старой аристократии Европы (прежде всего и в решающей степени Англии) породниться с молодым американским капиталом, обогатив свои социальные связи и понимание законов развития общества его деньгами и энергией. Едва ли не первым «союзом британских титулов и американских денег» стала свадьба родителей У Черчилля 15 апреля 1874 года, через 8 месяцев после помолвки и длительных, по-настоящему тяжелых переговоров. В 80-е годы широкая распространенность таких браков вынудила американскую общественность всерьез рассматривать их как представляющую реальную опасность для экономики США форму утечки капитала.
99
В первую очередь «детский сад» лорда Милнера служил его британской компоненте – об американских интеллектуальных центрах того времени мы знаем мало в силу как неразвитости тогдашней американской культуры, так и их непубличности (вызванной необходимостью противостояния английским «хозяевам дискурса»). Эти центры были скрыты в недрах крупнейших корпораций (прежде всего Рокфеллеров и Морганов, представлявших в США интересы Ротшильдов, но постепенно начинавших преследовать и свои собственные интересы, отличные от интересов Сити [29, 109]), лоббистских структур и мало значимых для мировой науки университетов. Вплоть до практической подготовки к созданию ФРС во второй половине «нулевых» годов XX века они были ориентированы в первую очередь на внутриамериканские проблемы. Интеллектуальную повестку дня всецело задавали англичане, а американцы концентрировались лишь на практических вопросах в её рамках, – подобно тому, как после уничтожения Советского Союза европейцы стали действовать и мыслить исключительно в рамках глобальной повестки дня, задаваемой США.
Идеологические основы Финансового интернационала составляли четыре принципа:
1. Империя (пусть демократическая и не называемая империей, как в США), основанная на жесточайшей эксплуатации колоний (пусть формально независимых), как единственно возможная форма организации сложной и многообразной общественной жизни и, в частности, создания масштабных рынков и управления ими.
2. Геополитический подход как фундаментальная основа внешней политики (он вполне разделялся и в Германии, где отставной генерал, профессор Хаусхофер, по идеям которого в его геополитической части разрабатывался гитлеровский план «Великой Германии», так отозвался о книге Маккиндера «Географическая ось истории»: «Никогда я не встречал ничего более выдающегося, чем эти несколько страниц геополитического совершенства»).