Цивилизация статуса (сборник)
Шрифт:
Джон чуть не подавился дайкири.
— Вот паразиты, черт их дери! Ну ничего, агония Лекка продлится недолго, потому что я немедленно отзываю оттуда войска, даже если потеряю при этом лицо!
Франт нахмурился и ущипнул себя за нос.
— Я бы на вашем месте так не торопился.
— Почему? Я думал, все будут довольны.
— Все не так просто, — сказал Франт. — Я хочу вам сообщить кое-что строго конфиденциально. Вчера я разговаривал со своим другом, Сидни Проказником. Новое руководство телекомпании взяло его на должность менеджера объединенной сети ГТВ, поэтому он знает все, что творится в верхах. У Сидни сложилось такое впечатление,
Джон презрительно усмехнулся:
— Придется им вести репортажи без меня и моей армий. Ты же не думаешь, что я буду продолжать войну на Лекке, если все мои трофеи — это исковерканные роботы, отмена телепередачи, брюзжание жены и всеобщий остракизм, а также изъятие моего имени из списка гостей межпланетного благотворительного ужина. Все, Ирвин, я кончаю воевать сию же минуту. — Джон встал из-за стола.
— Сядьте, — сказал Франт. Джон сел. — Прекращение войны ничего хорошего вам не даст. Как я уже сказал, ГТВ в восторге от войны и хочет, чтобы она продолжалась. Сидни говорит, если вы согласитесь сотрудничать, компания в долгу не останется. Никаких письменных соглашений, разумеется, сами понимаете. Но я знаю Сидни Проказника всю свою жизнь, ему можно доверять.
— Каковы условия сделки? — спросил Джон.
— Это не сделка, — сказал Франт. — И не вздумайте ссылаться на меня. Просто Проказник намекнул, что, если вы повоюете еще немного, компания о вас позаботится.
— То есть?
— Они реабилитируют вас, как только общественный интерес к Лекку угаснет.
— И как же они меня реабилитируют?
— Сделают документальный фильм, представив вас как непонятого социального реформатора — неумелого и непрактичного, но обаятельного идеалиста; в общем, что-то вроде Уильяма Блейка, только бесталанного.
— Но на самом-то деле во всем виноват Драмокл! Почему на него никто не катит бочки?
— Будем говорить откровенно: Драмокл гораздо симпатичнее публике, чем вы. Но вам, нечего волноваться — вы выйдете из этой передряги вполне достойно.
— Значит, мне придется продолжать войну на Лекке?
Франт допил виски и закурил тонкую сигару.
— Это, конечно, вам решать. Возможно, ГТВ даже возобновит вашу передачу.
— Я подумаю. Кстати, а кто теперь возглавляет ГТВ?
— Группа под названием «Тлалок, инкорпорейтед».
— Никогда не слыхал о такой, — сказал Джон.
Глава 27
Ультрагноллский дворец стал главной штаб-квартирой леккианской войны, а Военная палата — ее оперативным центром. Это было большое помещение, набитое пультами, рядами циферблатов и мониторами. За пультами сидели мужчины и женщины в униформах и нажимали на кнопки. Освещенные неярким светом, машины тихонько гудели, и вы невольно проникались сознанием серьезности проводимой здесь работы. Драмокл любил эту комнату.
По коридорам дворца круглые сутки сновали деловитые толпы людей. Неподалеку от Военной палаты открыли несколько новых ресторанов, чтобы сэкономить время специалистам, ведущим войну. Драмокл обычно обедал в Эллинском барчике, где особенно любил техасские сосиски в фут длиной с соусом чили, луком и плавленым сыром — настоящую пищу героев. Однако, отправившись туда в очередной раз, король обнаружил, что барчик закрылся на ремонт.
Зачем им понадобился ремонт? Еще вчера там все было в порядке. Драмокл задумался: может, поднять по этому поводу шум? Или просто приказать владельцам открыть заведение — и к черту ремонт? Разве они не знают, что идет война? Но он пересилил себя и сдержался, ибо гордился тем, что отказался на время чрезвычайного положения от своих королевских привилегий. «Я такой же, как вы все, — сказал он давеча своей команде. — Я просто делаю свою работу, как и любой из вас. Конечно, я руковожу этим шоу — ну так что же? Это вовсе не означает, будто я важнее других, как могло бы показаться. Главное то, что мы с вами, господа, все как один сражаемся за наше отечество, за свободу, за Глорм!»
Драмокл решил пообедать в «Мече и желудке», довольно претенциозном заведении дальше по коридору. «М и ж», как всегда, был переполнен. Длинный подковообразный зал украшали канделябры и деревянная полированная стойка. На стенах висели высокие зеркала, а розоватый свет придавал лицам посетителей более румяный, нежели на самом деле, вид. Между столиками бегали официанты с подносами. Все столы были заняты.
— Долго придется ждать? — спросил Драмокл.
— А вон там столик уже освобождается, сир, — сказал метрдотель, сделав еле заметный знак подбородком. Четверо дюжих официантов тут же принялись сгребать оттуда тарелки.
— Мне не хочется вас торопить, — обратился Драмокл к посетителям, сидевшим за столиком.
— О чем речь, сир! Мы уже доедаем десерт.
— Но это неправда, — возразил Драмокл. — Вы же едите луковый суп.
— Не хочу вам противоречить, сир, но я всегда ем луковый суп на десерт. А Джефф обычно заканчивает обед кулебякой. Такую уж привычку мы приобрели в китайских ресторанах.
Драмокл видел, что все это говорится только для того, чтобы он не чувствовал себя неловко. Глупо, конечно, но переспорить их явно не удастся. Да и зачем? Драмокл сел за столик и заказал суп с омарами и устриц.
Дела на Лекке шли не лучшим образом. Драмокл рассчитывал на быструю победу над малочисленными ополченцами Снинта. Но неожиданное нападение роботов Джона чуть было не смяло Драмокловы войска. Руксу удалось выровнять линию фронта, однако боевой дух в глормийской армии резко упал, Роботы пребывали в состоянии, аналогичном замешательству.
С другой стороны, глормийский народ реагировал на войну положительно. Об этом позаботился Макс. Его газетная рубрика «Почему мы воюем?» поведала читателям о гнусных заговорах, направленных против Глорма. Макс нанял команду писателей для художественной обработки сюжета, а ГТВ каждый вечер показывало фрагменты баталий в самое лучшее телевизионное время. Граждане Глорма узнавали все подробности разных заговоров — экономических, религиозных, расовых и просто враждебных, которые кишели вокруг их планеты.
Такой образ мыслей нашел большую и благодарную аудиторию. Немалая часть населения Глорма всю жизнь считала себя жертвой межпланетных интриг. Другая, и тоже немалая, часть глормийцев сама принимала участие в этих интригах — по крайней мере, по мнению первой части. Параноидальное мышление было присуще глормийскому характеру — открытому и добродушному снаружи и раздираемому страхами и подозрениями внутри. Глормийцы с легкостью поверили в придуманную Максом теорию межпланетного заговора. Многие говорили: «Я всегда это знал!» И все глормиицы преисполнились решимости сохранить, глормийский образ жизни любой ценой, за исключением тех, кто втайне мечтал его уничтожить.