Цивилизация. Новая история Западного мира
Шрифт:
Беспорядки стали наглядным напоминанием о том, что экономическое процветание приносит собственные проблемы. Как следствие послевоенного бума, к 1960-м годам у каждой белой семьи имелся собственный автомобиль, благодаря чему люди, стремясь расширить жизненное пространство, начали активно перебираться в пригороды, — отдельный дом с гаражом, газоном и разнообразной бытовой техникой, которая служила сбережению труда и развлечению его обитателей, стал нормой для средней американской семьи. Тесные внутренние районы городов, с их скверным жильем и приходящими в ветхость коммунальными удобствами, в результате такого «бегства белых» заполнялись приезжими афроамериканцами — в свою очередь бежавших от бедности южной сельской глубинки. Между 1950 и 1970 годом северные города стали свидетелями резкого увеличения афроамериканского населения, причем этот наплыв миллионов совпал по времени со снижением спроса на неквалифицированный труд и перемещением остающихся вакансий в пригороды. За два десятилетия доля чернокожих среди жителей Нью-Йорка выросла с 10 до 30 процентов, в Чикаго —
Принципиальным стимулом для вывода жилья и рабочих мест из городов стала политика американских корпораций. Крупнейшие производственные компании, такие как «Форд», «Дженерал моторс» и «Гувер», к тому времени уже имели опыт строительства заводов в Европе, призванного удовлетворять нужды местных потребителей напрямую. Однако начиная с 1960-х годов корпорации размещали новые мощности на заморских территориях с единственной целью выгадать на более дешевой рабочей силе. Если с 1960 по 1970 год объем продукции, выпускаемой индустриальными гигантами в США, вырос на 70 процентов, то объем продукции их иностранных предприятий — на 500 процентов, а в 1972 году совокупная стоимость экспортируемых ими товаров — 50 миллиардов долларов — уже выглядела жалкой тенью 180 миллиардов долларов, в которые оценивалась товарная масса, производимая за рубежом. Потребность в низко- и среднеквалифицированном труде в США сокращалась тем активнее, что промышленное производство начало уступать место экономике услуг.
Тогда как люди с солидным образованием выигрывали от расширения сферы занятости — в качестве учителей, университетских преподавателей, чиновников, специалистов, офисных служащих, — упадок производства наносил мощнейший удар по афроамериканцам, белому рабочему классу и другим малообразованным слоям. Сектор бюджетных вакансий лидировал на растущем рынке труда 1950-х и 1960-х годов, и это стало настоящим подарком для специалистов, но для людей, не получивших специальной подготовь, такая ситуация сводила перспективы занятости к низкооплачиваемой работе в обслуге — в качестве официантов, санитаров, уборщиц и т. п. Примечательной новой тенденцией стала организация профсоюзов среди «белых воротничков», объединявшихся для борьбы за лучшую оплату и условия труда в то самое время, когда рабочий класс, раздробленный и утративший статус «промышленного», лишался последних остатков своего коллективного влияния. Десять-пятнадцать лет спустя такую же метаморфозу было суждено пережить и Европе.
Помимо афроамериканцев население городских трущоб стало пополняться пуэрториканцами, мексиканцами и коренными американцами, которые были готовы на все, чтобы убежать от нищеты на родине. Обитатели гетто часто давали выход своей неудовлетворенности, сжигая магазины и другую недвижимость тех, кто делал бизнес на их бедственном положении, — огромные территории крупных американских городов превращались в выжженные пустыри. При минимальных шансах устроиться на работу наркотики и криминал становились единственным способом добывания денег, как, впрочем, и ухода от реальности, и жизнь бедных кварталов Америки постепенно начала обретать черты беспросветного кошмара. Мечта Кеннеди и Джонсона о лучшем обществе, опирающемся на структуру современного города, поддерживаемом массированным федеральным финансированием и целым спектром социальных мер, лопнула как мыльный пузырь. К тому времени США допустили появление еще одной трещины в фундаменте своего здания, добровольно взвалив на себя непосильную ношу новой войны.
Вьетнам стал трагической коллизией двух внешнеполитических приоритетов Запада — борьбы с коммунизмом и предоставления самоуправления колониям. Уступая натиску борьбы народов колоний за свободу от европейских хозяев, империи сворачивали свое присутствие по всему земному шару; однако американские политики, не сумевшие или не захотевшие посчитать события во Вьетнаме примером того же ряда, предпочли увидеть в них коммунистический переворот, угрожающий свободной стране. Они поверили, что в отличие от Трумэна, потерпевшего неудачу с Китаем в 1949 году, сумеют спасти вьетнамский народ от коммунизма. Хотя французы свернули присутствие сразу после поражения от северян в 1954 году, в 1963 в Южном Вьетнаме в качестве спецсоветников при марионеточном режиме находились 16 тысяч американцев. Северовьетнамские силы при поддержке союзников-повстанцев на юге упорно боролись за присоединение оставшейся части страны; американцы проявляли не меньшее упорство в желании им помешать.
Президент Джонсон уделил вьетнамской проблеме серьезное внимание лишь в конце 1964 года, когда у него уже не было особенной возможности выбирать. По руководством Хо Ши Мина коммунистический север рвался к победе, и Соединенным Штатам оставалось либо занять позиции и
Первый американский контингент, 5 тысяч морских пехотинцев. прибыл во Вьетнам в марте 1965 года; довольно скоро к ним присоединились еще 95 тысяч солдат и военных летчиков, а к 1968 году численность контингента составляла больше полумиллиона человек. Одного такого присутствия американских сухопутных и воздушных сил хватило бы, чтобы обрушить экономическую и социальную инфраструктуру страны без всяких боевых действий. В 1965 году Южный Вьетнам представлял собой воплощение раздробленного общества: многолетняя французская оккупация, прерывавшаяся лишь японским завоеванием, успела основательно подорвать целостность страны, оставив в наследство марионеточному правительству, послушному диктату внешних сил, поляризацию населения и напряженное противостояние между вождями фракций. Прибытие армии баснословно богатой и технологически передовой сверхдержавы в страну и без того балансирующую на грани хаоса, не могло не привести к катастрофическим последствиям. Местная промышленность и аграрный сектор лишались всяких шансов в ситуации массированных товарных поставок, идущих из страны-лидера мировой экономики, — национальное хозяйство мгновенно накрыла волна инфляции, и в конечном счете оно исчезло как таковое. Сферы занятости среднего класса, такие как образование, медицина и право, быстро обезлюдели; сельские жители бежали от нищеты в Сайгон, однако здесь они могли прокормиться только одним — продажей товаров, в том числе наркотиков, и услуг, в том числе сексуальных, американцам. Физическое опустошение страны, вскоре испещренной зонами «свободного огня». в которых позволялось стрелять на поражение по любому движущемуся предмету, не оставило следа от ее аграрных и лесных ландшафтов. При этом у американцев было куда больше шансов найти коммунистов не в селах юга, а у себя под носом, в городах.
Правительство США пыталось убедить мир, что речь идет о конфликте между двумя разными странами — Северным и Южным Вьетнамом, — однако Вьетнамская война быстро обернулась противостоянием пришлых агрессоров-американцев и местного населения. На войне положение солдата и без того сопряжено с огромным риском, не только физическим, но и психологическим; армия же оккупантов, ведущая боевые действия на родине своего противника, попросту теряет способность отличить друга от врага и бойца от мирного жителя. Вьетнам был обречен заплатить ужасной ценой за войну, ибо американцам, чтобы провозгласить победу, требовалось разрушить страну до основания; американская армия обрекла себя на не менее ужасную расплату, ибо война разрушила ее престиж и достоинство, лишила права считать себя силой на стороне добра. Ясное понимание этого пришло к миру вместе с новостью о бойне, устроенной 16 марта 1968 года американским отрядом под командованием лейтенанта Уильяма Колли в деревне Ми Лай. — жертв, среди которых было 109 женщин и детей, убивали на месте из автоматов и сгоняли в лачуги, чтобы затем забросать гранатами.
Результатом продолжающейся войны на родине оккупационной армии стал дальнейший раскол общества, и без того лишенного прежней сплоченности, и исчезновение всяких следов единодушия относительно роли Америки в мире. В более широком смысле она обнажила кризис западной цивилизации, смысл которой оказалася поставленным под вопрос для нее самой. Тогда как многие американцы рабочего происхождения считали службу на войне своим патриотическим долгом, более обеспеченные слои, особенно молодое поколение среднего класса, воспринимали ее как безнравственную авантюру. В Америке и Европе студенты, и не только студенты, желающие заявить протест, начали использовать методы, перенятые у борцов за гражданские права, — массовые шествия, сидячие демонстрации, захват официальных учреждений. Идеология движения за гражданские права для черных, антивоенные движения, отторжение лицемерной традиционной морали и вызывающий материализм слились в единое альтернативное видение западного общества. Мир разделился на тех, кто находился внутри этого зачарованного круга, и тех, кто снаружи, причем от привычных носителей авторитета посвященные старались максимально отличаться и внешне — аккуратная стрижка и костюм политика или бизнесмена, ставшие предметом насмешки, отвергались в пользу длинных волос, бороды и пестрых нарядов.
Поначалу тактика, к которой прибегали антивоенные активисты, отталкивала и неприятно шокировала большинство американцев, однако такое отношение менялось по мере того, как телевидение демонстрировало все новые и новые свидетельства жестокой реальности вьетнамского конфликта. Американцы, уже независимо от социального и прочих статусов, начали говорить, что Вьетнам больше не стоит ни одной жизни их соотечественников. Предпринятое в январе 1968 года «наступление подлунный Новый год» показало Америке, что ее силы не только не сумели сдержать врага, но и не добились никаких успехов за три года. В марте, объявив, что не собирается выставлять свою кандидатуру на предстоящих президентских выборах, Линдон Джонс дал приказ о приостановлении бомбардировок вьетнамских территорий и начал искать способы вступить с Ханоем в переговоры. Поразительно, но Америке понадобилось еще пять лет. чтобы окончательно выйти из войны.